Гнев Несущего бурю (СИ) - Чайка Дмитрий

Еще один шар описал дугу и упал на палубу биремы, залив ее лужей жидкого огня. А потом еще один. А потом еще…

Сидон проснулся, и в порт уже бежали люди, кто с оружием, кто с ведром, а кто и с мокрыми кожами. Ими будут пытаться сбить пламя, которое разгоралось все больше, перекидываясь на соседние корабли.

— Две штуки оставь! — скомандовал Кноссо, когда увидел, что полтора десятка драгоценных шаров подошли к концу. — Уголь!

Гребцы, укрывавшие щитами тлеющую жаровню, разошлись, и один из воинов передал горячий горшок, спешно замазанный сырой глиной. Он тоже идеально круглый, иначе ему не долететь до цели.

— Бей! — заорал Кноссо, со злостью отметив три неприятных факта.

Первый. Стрелы с башен летели все гуще, ранив нескольких из его людей. Второе. Весь флот ему не спалить, как ни старайся. А ведь и ветер на их стороне, и с каждым новым его порывом пламя жадно вцепляется в кедр корабельных бортов. Но кораблей и людей в порту все равно слишком много. Горшки с углем прибавят сидонцам веселья, но разве можно сравнить какой-то уголь и ту жуткую смесь, что сварил колдун из Вавилона.

И, наконец, факт третий. Ограждение из бревен уже растаскивают в стороны, и прямо к ним плывет бирема, набирая ход с каждым взмахом весел. Звук флейты разнесся над водой, ускоряя корабль все сильнее и сильнее. Еще несколько кораблей выйдут вслед за ним, это вопрос считаных минут.

— Огненное зелье заряжай, — рявкнул Кноссо. — Бить по моей команде.

Финикийская бирема набирает ход, прорезая бронзовым носом озерную гладь морской бухты. Там почти нет волн, а потому лишь удары весел колышут ее густые чернильные воды, разнося в стороны мелкую рябь.

— Бей! — заорал Кноссо, когда финикийский корабль дошел до самого выхода из гавани.

Глухой деревянный стук, и глиняный шар, выпущенный с пятидесяти шагов, залил огненными брызгами и корабль, и людей. Заорал какой-то бедолага, борода и волосы которого вспыхнули, как костер. Забегали гребцы, бросившие весла. Они достали парус и попытались окунуть его в воду. Им нужно сбить проклятое пламя, да только сложно это. Это ведь не привычный уголь, который медленно въедается в тугую плоть корабля. Это какая-то жуткая смесь, сваренная злым демоном. Она прилипает густыми тягучими каплями к борту, растекается по нему огненными дорожками и разгорается с такой силой, что погасить ее просто не успевают.

— Второй шар! — скрепя сердце скомандовал Кноссо, видя, что сидонцы огонь кое-как сбили.

Громкий стук огромного лука и глухой звон глиняной скорлупы. Второй пожар гребцы потушить уже не смогли. Или же осознание того, что шаров таких у врага бесконечное множество, лишило их воли. Бирема занялась прямо по центру фарватера, а гребцы и воины, обезумевшие от ужаса, начали прыгать в воду. Тут ведь до берега рукой подать.

— Ждем! — скомандовал Кноссо, когда они отошли от сидонского волнолома на полтысячи шагов. Стрелы сюда не добивают, так почему бы не полюбоваться, как освещает рассветную полутьму костер стоимостью в талант серебра.

— Красиво горит, господин, — сказал баллистофорос. — Жаль, больше огненного зелья нет. Я, когда увидел, как у того бедолаги борода вспыхнула, хвалу богам вознес. Я ведь, когда господин нам приказал бороды коротко постричь, и не понял сначала, зачем. Ругал его почем зря. Как домой придем, жертвы благодарственные принесу.

— Малый ход! — скомандовал Кноссо, и либурна лениво заскользила по волнам, подчиняясь мерному ритму барабана.

— Тараном его взять хотите, господин? — спросил кормчий, показывая на еще одну бирему, которая с трудом прошла между берегом и горящим судном.

— Надо корабль испытать, — кивнул Кноссо. — Государь сказал, что при таране отойти можно будет гораздо быстрее. Кораблик этот легкий. Да и уйти, я думаю, сможем. С такими-то веслами.

— Да, весла хороши, — одобрительно кивнул кормчий. — Никогда еще не видел, чтобы по двое на гребной скамье сидели. Как удирать будем, проверим, как наш кораблик разгонится.

— Перипл! — скомандовал Кноссо, когда финикиец, набирая ход, устремился к ним. Пронзительные звуки флейты, которой ханаанеи задавали ритм, приближался к нему с каждым ударом сердца.

Либурна сорвалась с места и заложила широкую дугу. Перипл — это обход вражеского корабля и удар в корму или борт. И чем более маневренный корабль, тем больше у него шансов на успех. Немалого мастерства требует такой обход. Чуть ошибся, и догоняют уже тебя.

— Ух ты! — захохотал Кноссо, видя, как сидонцы тщетно пытаются развернуть свою бирему. Они из последних сил рвут жилы, да только положение их с каждым ударом весел становится все хуже и хуже. У них ведь и опыта куда меньше. Тяжелый корабль, на который не пожалели драгоценного кедра, не успевал сделать ничего. Если повернет вправо — подставит беззащитный борт, если влево — корму. Господин корабля, такой титул носит капитан у финикийцев. Раб хаони, если называть его на языке ханаанеев. Здесь он оказался человеком знающим, а потому выбрал второй вариант, ведь так у них оставался неплохой шанс уйти. Впрочем, его надежды оказались тщетны. Либурна, которая была легче, имела в полтора раза больше гребцов. Она играючи догнала сидонца и клюнула его сзади тупым бронзовым носом, с хрустом раздвинув доски кормы.

— Морской бог! — Кноссо заплясал по палубе, не стесняясь гребцов. — Прости, что я тогда в Талаве в воду помочился! Я тебе лучшую овцу в жертву принесу! Э-э-э… Когда жалование выплатят! Я тут малость поиздержался.

Он покачнулся и чуть было не упал, ведь либурна, подчиняясь движению весел, отскочила от сраженного ей врага с немыслимой быстротой. Кноссо схватился за борт, с трудом сохранив равновесие. Серьезность вернулась к нему, ведь та бирема, что сожгли на выходе из бухты, уже догорала, а на морской простор вышло сразу пять кораблей, рассыпавшихся хищной дугой.

— Еще одного утопить? — задумался он, с большим трудом погасив желание продолжить начатое дело. — Пожалуй, нет. Не стоит злить Посейдона излишним безрассудством. Боги помогают только тем, кто умерен в своих желаниях.

Он повернулся в сторону помощника-бандофора, который отбивал ритм для гребцов, и заревел, как раненый лев.

— У тебя глаза лопнули, олух? Полный вперед! Как оторвемся, ставим паруса!

— Я камень заряжу, господин? — вопросительно посмотрел на него баллистофор. — Приголубим сидонцев, если нас нагонять начнут.

— Что значит если! — не на шутку возбудился Кноссо. — Непременно начнут! Сбавьте ход, бездельники! Подпустите поближе кого-нибудь из этих сволочей!

Сидонцы не заставили себя долго ждать. Раздался привычный уже глухой стук, и камень улетел в корабль, который упрямо резал волну бронзовым носом. Одного выстрела оказалось мало, чтобы утопить бирему, но она замедлила ход. Хруст вражеского борта и вопли на финикийском судне окончательно примирили Кноссо с Морским богом. Когда выплатят жалование, он принесет ему в жертву целых две овцы.

Глава 22

Год 3 от основания храма. Месяц десятый, Гефестион, богу-кузнецу посвященный. Энгоми.

Царский совет теперь, казалось, не расходился вовсе. До предела уставшие люди жили лишь злым, отчаянным задором. На улицы выгнали всех, кто может ходить, и даже почтенные купцы и воины тянули веревки, чтобы поскорее приволочь очередной блок к городу. Там неслыханными темпами возводилась стена, и два ряда гигантских камней уже встали на свое место. Это безумно сложно, но когда у тебя тысячи людей, то даже в короткие сроки они способны совершить невозможное. Ведь все прекрасно понимали, для чего они в кровь стирают руки и рвут жилы. Огромный муравейник жил в упорядоченной суете. Все более-менее ценное уже перекочевало в акрополь, торговый корабли ушли в Египет, на Сифнос и в Пафос, на западную оконечность острова, а женщин и детей отправили в горные селения, которым ради такого дела простили подати.

Безумный рейд Кноссо изрядно проредил флот ханаанских царей, но людей у них от этого меньше не стало. Они потеряли треть бирем, а потому чудовищный урон, нанесенный огнем, привел лишь к тому, что война на море превратится теперь в войну сухопутную. Владыки решили не гоняться за неуловимым критянином, а пересадить пехоту на купеческие гаулы и ударить прямо в сердце ненавистного Кипра. Тем более что силы они собрали огромные, чуть ли не десять тысяч человек. Воины пришли со всего побережья, от Библа до Пер-Амона. Пришли не только отряды царей и знати. Пограбить Энгоми собрались даже разбойные шайки пеласгов, тирсенов и сикулов, примкнувших ради такого дела к сидонскому царю. Они захватили кусок побережья неподалеку от Газы, и ни египтяне, ни ханаанские владыки выбить их оттуда не могли никакими силами. Будущая Палестина медленно, но верно приобретала свои очертания.