Истинная на сдачу, дракон в комплекте - Ника Калиновская

— Может, стоит подождать, — наконец буркнул он. — Пару дней. Мы не обязаны отдавать её сразу. Пока что она под нашей защитой.

— Под нашей защитой? — скривился торговец, остановившись. — Ты чего, с ума сошёл? Это моя собственность, и я…

— Пока ничем это не подтвердил, — перебил его жандарм. — У нас не рынок, чтобы ты тыкал пальцем и забирал. Формально она — спорная фигура. И если герцог добьётся правды, то я не хочу, чтобы моё имя потом всплыло в каком-нибудь списке. Считай, это осторожность.

Торговец насупился, глаза сузились.

— Трус, — процедил он.

— А ты — идиот, — спокойно ответил жандарм и пошёл дальше. — Посидим, подождём. Пару дней ничего не решат… если, конечно, ты не хочешь, чтобы потом сильные мира сего решали твою судьбу.

Мы вышли за ворота, и лёгкий утренний ветер шевельнул подол платья, будто нехотя прощался. Земля под ногами была сухой, покрытой тонкой пылью, и в воздухе стоял терпкий запах полевых трав, прогретых первыми лучами солнца. Карета дожидалась нас у обочины — старая, с потёртыми краями, запряжённая парой крепких лошадей.

Я поднялась внутрь, стараясь не оглядываться. Скрипнула дверца, кожа сиденья чуть охладила сквозь тонкую ткань платья. Кучер щёлкнул вожжами, и колёса нехотя закрутились, тронув повозку с места.

По обе стороны дороги тянулись кусты и невысокие деревья. Их листья еле заметно дрожали на ветру, отбрасывая пятнистые тени на узкую колею. Единственная дорога в этих краях — и та не принадлежала герцогу. Как и я, по сути, теперь тоже никому не принадлежала. Или — пока.

Карета увозила меня в неизвестность. Но даже в ней, на задворках чужого мира, я уже знала: всё только начинается.

Кристиан Виери

Я стоял на крыльце, наблюдая, как жандармы уводят Александру — и всё внутри сжималось от той тревожной, вязкой беспомощности, которую я терпеть не мог.

Девушка шла спокойно, слишком спокойно, будто не её только что отдали в руки людям, способным продать, сломать, уничтожить. Ни крика, ни попытки вырваться. Только прямая спина и взгляд вперёд. Но я знал — это не смирение. Это доверие. Ко мне.

Александра верила, что я не оставлю всё как есть. Что не позволю этим трусливым псам притащить её обратно к тому, кто считает людей товаром. Она поставила на меня, как на последнюю карту, и я, чёрт подери, не собирался проигрывать.

Я не знал ещё, как именно всё оберну. Закон был не на моей стороне, влияние — зыбкое, деньги — ограничены. Но я знал одно: за тех, кто смотрит на тебя с доверием в самый уязвимый момент, стоит бороться до последнего.

Я вытащу её. Обязательно. И это будет не милость герцога — а расплата за её веру.

Как только спины жандармов и Александры скрылись за аккуратно подстриженными кустами, я развернулся, сдерживая внутри всё, что рвалось наружу, и посмотрел на Орлина. Он стоял чуть поодаль, словно чего-то ждал. Я медленно выдохнул и коротко бросил:

— Пора вернуть старые долги. Начнём с Рауди.

Я поднялся в свою комнату. Ветер слабо колыхал занавеску, впуская утреннюю прохладу и запах пыли. Повязка на плече потемнела от подсохшей крови и липла к коже. Я остановился перед зеркалом, приподнял край ткани и поморщился. Вид был не лучший, но перевязываться сейчас — пустая трата времени. Не умер — и ладно.

Скинул мятую рубашку, надел свежую, поверх — жилет и простой плащ. Выходя в холл, услышал знакомые голоса: Орлин что-то спокойно обсуждал с крестьянами, которые успели заглянуть в особняк ни свет ни заря. Они замолчали, завидев меня.

— Ваша Светлость, — один из новоприбывших уважительно склонил голову.

Я кивнул и уже практически прошёл мимо, когда вдруг остановился, поворачиваясь к собеседнику Орлина:

— У вас есть лошадь?

— Телега, милорд, — ответил другой, почесав затылок. — С кобылой. Не быстрая, но тащит исправно.

Я кивнул. Ни капли сомнений.

— Сгодится. Запрягите. Поеду с вами.

Орлин приподнял бровь, но не сказал ни слова. Он понимал — сейчас не до гордости и не до приличий. Время — мой главный враг, и если до Рауди я быстрее доберусь на телеге, пусть будет телега. Плевать, как это выглядит со стороны.

Главное — начать.

Дорога петляла среди полей, пересохших от летнего зноя. Колёса телеги жалобно поскрипывали, подпрыгивая на каждом ухабе, а я вцепился в край деревянного борта, чтобы не слететь с узкой лавки. Орлин сидел рядом, молчаливый и хмурый, а крестьянин сосредоточенно правил, то и дело поглядывая на нас украдкой — не привык возить аристократов в своей телеге, да ещё и тех, что, по слухам, уже успели навлечь на себя интерес жандармов.

Когда мы подъехали к небольшому поселению у самого въезда на земли Рауди, несколько женщин у колодца обернулись и замерли с ведрами в руках. Один парень, опершись на вилы, провожал нас взглядом, в котором читалась не то настороженность, не то откровенное любопытство. Я встретился с ним взглядом, но он тут же опустил глаза.

Мы были чужаками. И всем здесь это было прекрасно видно.

Сколько времени прошло с моего последнего визита сюда? Два года? Меньше? Но с тех пор многое изменилось. Тогда барон Рауди, в своих добродушных приливах великодушия (или его все же совесть немного мучила?), снизошёл до того, чтобы подвезти меня на собственной, пусть и слегка потрёпанной, но всё же гербовой карете. Мы беседовали о виноградниках, о налогах, о неблагодарности слуг. Теперь я ехал к нему как крестьянин. В открытой телеге, по тряской дороге, с кровью на повязке под рубашкой и гневом, закипающим под рёбрами.

Когда поселение осталось позади, за перелеском показались первые строения поместья Рауди. Дом выглядел почти так же, как я его помнил — камень, оштукатуренные башенки, облезлые балюстрады, и всё это с каким-то нарочитым оттенком занятости — словно барон хотел казаться богаче, чем был на самом деле. У ворот уже мелькали фигуры — нас заметили.

Я выпрямился. В сложившейся ситуации мне было далеко до герцогского достоинства, но я всё ещё был Виери. И приехал сюда не просить.

Телега затормозила у ворот с натужным скрипом, и пыль, поднятая дорогой, медленно оседала на высохшую траву. Один из стражников — плотный, с заросшей щетиной и в выцветшей куртке с эмблемой здешних земель — лениво подошёл ближе, изучая нас с подозрением. Он явно не ждал, что в телеге окажется кто-то, кто вызовет у него хоть каплю уважения.

— Мне нужен барон