Падаванство (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

И бойцы подчинились.

Вышли.

Леонтий Васильевич закрыл дверь и, уставившись на графа, спросил:

— Вам слово.

— Одно?

— Можете сказать больше. Меня безумно интересуют откуда у вас СТОЛЬКО индийских рубинов.

— И кто эти сведения вам сообщил?

— Это важно?

— Мне интересно, как именно англичане пытаются по мне ударить.

— Красиво, но не достоверно. — скривился Дубельт.

— Леонтий Васильевич, вы давно меня знаете. Сначала я хочу знать, от кого вы получили эту историю по камням. Кто вам ее направил. А потом я предоставляю вам всю исчерпывающие сведения, включая материальные доказательства.

Дубельт задумался, поигрывая желваками и играя в гляделки с графом.

— Ну же, Леонтий Васильевич. Если бы вы безоговорочно поверили этим словам, то сюда бы не приехали и вот так со мной не разговаривали. К чему эта игра?

— Вы весь в вашего дядюшку…

— Я даю вам слово.

— Хм…

Он еще немного помедлил. После чего произнес:

— Королева Виктория сообщила, что Джон Блумфилд наткнулся на схему контрабанды индийских рубинов, в которой вы занимали ключевую роль. Прямых доказательств у него не было, только показания людей, которые не смогли бы свидетельствовать против вас на суде. Поэтому он решил поступиться честью и затеял ту мрачную историю с наймом убийц. И что доказательства этого обнаружилось в переписке бывшего посла, доставленной в Англию.

— Очень смешно. — расплылся в улыбке Лев и убрал револьвер в кобуру.

— Вам смешно?

— Никогда бы не подумал, что королева Виктория окажется такой мелочной лгунишкой.

— Выбирайте выражения!

— Поверьте, Леонтий Васильевич, я их и выбираю. Самым тщательным образом. — процедил граф.

— То есть, вы отрицаете ее обвинение?

— Разумеется. Это вранье от и до. И к тому у меня есть самые неопровержимые доказательства.

— В самом деле, — очень нехорошо улыбнулся Дубельт. — Чьи-то письма? Свидетельства?

— Зачем? Это все тлен. Лучше. Оборудование. Я, Леонтий Васильевич, эти камни сам изготавливал и продавал потихоньку через одного ювелира Нижегородского.

— Изготавливал? — встряхнув головой, переспросил Дубельт. — Подделки, что ли?

— Зачем? Самые что ни на есть настоящие рубины.

— Но… КАК⁈

— Так же, как и селитру. — улыбнулся Толстой.

За своим столом сдавленно, не то крякнул, не то хрюкнул губернатор. Явно пораженный новостью. И вон — ладонью как по столу хлопнул. Начальник же Третьего натурально остолбенел, пребывая в ступоре, так как новость эти его совершенно выбила из колеи.

— Леонтий Васильевич, я вам все покажу и расскажу. Но после, вы уж не обессудьте, помогите уговорить Николая Павловича дать мне хотя бы полгода отпуска с выездом за границу.

— НЕТ! — излишне громко рявкнул он.

— Но вы сами видите — она плохой человек.

— НЕТ! Государь никогда этого не дозволит и не простит!

— Жаль. Ну хотя бы Палмерстона? Это ведь его затея. Только он такую мерзость мог придумать.

— Лев Николаевич, нельзя просто брать и вот так убивать высокородных аристократов?

— Почему? — с самым невинным образом спросил Лев. Даже глазами похлопал, словно малыш.

— Потому что они аристократы!

— Нет.

— Что? Почему нет?

— Они — враг. — максимально холодно процедил Толстой. — А враг должен быть уничтожен. Раз спустишь — замучаешься отбиваться.

— Я… я… — замялся Дубельт. — Я, допустим, с вами соглашусь. В отношении лорда Палмерстона. Но вы должны понять, есть правила игры. Если мы начнем убивать их аристократов так, как вы желаете, то и они начнут убивать наших.

— Они уже пытались убить меня. Дважды. Сначала через Шамиля, потом вот так.

— Шамиль — это война. А вот это все… — сделал Дубельт широкий жест. — Никто вас убивать не собирался.

— Заключить пожизненно в какую-нибудь тюрьму, как Иоанна Антоновича? Ссылка? Каторга?

— Вы знаете про Иоанна Антоновича? — напрягся Дубельт.

— Леонтий Васильевич, ну что вы как маленький? Это давно секрет Полишинеля. Вы думаете, что всякий страждущий о том не знает? Ну же. Вы серьезно? Понимаю, большая часть наших дворян ныне выглядит слабоумно и убого. Но не все же.

Дубельт хмыкнул.

Достал платок, промокнув лоб. Явно вспотевший. Скосился на бледного как полотно губернатора, которому разговоры об Иоанне Антоновиче были явно не с руки.

— Что же… резонно. — наконец, ответил Дубельт. — Но, к сожалению, этот удар — интрига. И по неписаным правилам мы можем ответить только так же. Интригой.

— Дайте мне полгода подготовки и карт-бланш.

— И что же это изменит?

— Ответь никто не сможет. — кровожадно оскалился граф. — Я просто зайду с ребятами на какой-нибудь пышный прием в Букингемском дворце и убью всех.

— Соблазнительно, но нет. — нервно дернув подбородком Леонтий Васильевич.

— Почему? Вам нужно просто закрыть глаза на мои приготовления. А потом официально от меня откреститься, дескать, вы знать не знали и ни о чем не ведали. Я же укроюсь в Парагвае или на Гавайях.

— А если эта акция не сложится?

— Я погибну. И только.

— А если нет? Если вас захватят в плен? Ваша жертвенность похвальна, но мы не можем так рисковать. Особенно учитывая скрытое влияние англичан, которое все еще присутствует в нашей державе.

Лев промолчал.

— Покажите лучше установку. Признаться, я до сих пор не верю вашим словам…

[1] Кучер — это личный сотрудник на извозе, в отличие от извозчика, который везет по разовому найму. В данном случае бывший дворовой из крепостных, освобожденный и нанятый на контракт.

[2] 7000 пудов это 114,66 тонн. Оценочно где-то от трети до половины всего объема селитры, потребляемого Россией в начале 1840-х.

[3] Kriegsspiel — прадедушка всех варгеймов. Настольная игра, придуманная Георгом фон Рассевицем в 1812 году и опубликованная в 1824 году.

Часть 1

Глава 2

1848, февраль, 20. Санкт-Петербург

— Вы его арестовали? — тихо и как-то подавленно спросил Николай Павлович, когда Дубельт вошел в кабинет.

— Никак нет, Ваше Императорское величество.

— Почему? — немало удивился император.

— С ним всегда очень сложно, Государь. Порой мне кажется, что он словно дикий зверь. Чует опасность и в любой момент готов драться насмерть без всяких оговорок. Невзирая на то, кто кидает ему вызов.

— Зверь… дикий зверь… — медленно произнес Николай Павлович. — Да пожалуй. В нем есть что-то такое. И что же произошло?

— Если не вдаваться в подробности, то лишь мое личное вмешательство и здравомыслие Льва Николаевича уберегло ситуацию от большого кровопролития. Арестовать его мы вряд ли смогли бы. Он скорее бы умер, чем дал себя пленить. И я склонен оценивать вероятность даже такого исхода не очень высоко. Зато теперь становится ясно, как он сумел пленить Шамиля, равно как и его твердую убежденность в возможности добраться до английского посла.

— Он настолько опасен? — удивленно выгнул бровь царь.

— Молодой Толстой сумел переплюнуть своего буйного дядюшку в этом плане. Однако в отличие от Федора Ивановича не терпит лишь ареста и, вероятно, сдачи в плен. Во всем остальном он сохраняет удивительное здравомыслие. Дядя же вполне позволял себя арестовывать, а вот в остальном…

— Я так понимаю, вы его отпустили, чтобы избежать кровопролития? — нахмурился Николай Павлович.

— Нет. — покачал головой Дубельт и спросил, приподняв в руке небольшой саквояж. — Вы позволите?

— Извольте. — махнул рукой император, указывая на стол.

Начальник третьего отделения подошел.

Поставил этого «низкорослого и пузатого дедушку» чемодана на стол.

Открыл его.

И достал стеклянную «колбаску» рубинового цвета. Во всяком случае, непосвященные люди со стороны, именно так ее и воспринимали.