Хейтер из рода Стужевых, том 3 - Зигмунд Крафт

Именно это я ему и предложил. Втайне переживал, что у этих двоих отношения могут быть давно сформировавшиеся и дружественные. Но, на мою удачу, оказалось совсем не так. Когда всё случится, у Плетнёва на руках будут записи с камер наблюдения — неоспоримые доказательства того, что сын профессора Огнева нарушил устав академии. Участие в подпольных боях не лучшее занятие для студента, которому есть что терять. И эти записи то, что так нужно Максимилиану. И он это не получит, пока… Не выполнит кое-какие условия.

Благо, я уже в курсе патового положения Водяновых. По сути, на них легла огромная ответственность в виде задания от сюзерена, графа Озёрского. Кресло ректора для него архиважно, от этого зависело очень многое.

Конечно, это не проговаривалось вслух, но я мог предположить, что после такого граф пожалует им титул. Для любого дворянина это мечта, ради этого они пойдут на что угодно. Как показатель — слухи о запрещённых веществах, на которые подсадили Мишу. Смотря на парня, в это можно было поверить — он просто кардинально изменился, как внешне, так и по характеру. Так что за запись и показания Максимилиан согласится на что угодно.

Как итог — каждый получит то, что хотел. Водянов завершит миссию графа Озёрского, и его род получит щедрую награду от сюзерена. Плетнёв усилит свои позиции в бизнесе и получит ощутимую выгоду. А я… Я узнаю всю подноготную Татьяны. Более чем уверен, она делала грязную работу для озёрской фракции. А если нет ничего — пусть найдут. В крайнем случае помогут мне её подставить, никуда не денутся. Месть — блюдо, которое подают холодным. Ну и да, конечно — Миша. Ему я тоже отомщу, выбью всю его спесь. Двух зайцев одним ударом.

Первый шаг я уже сделал — договоренности с Плетнёвым заключены. Осталось только убедить Водянова, что лучше наш постановочный бой провести не в Тамбове. Нужно преподнести это как его же выгоду. Сказать, что в Козлове проще обеспечить секретность, что там нет глаз Огнева-старшего. Медицинские заключения о моих травмах заполучить не составит никаких проблем — тоже огромный плюс.

Дьявол кроется в деталях, а их у меня достаточно, как и обоснований. Я готов к следующему важному шагу в своей гениальной схеме. Но это не значит, что я не волновался. Для меня в этой игре слишком многое поставлено на карту, хоть, по сути, ничего и не потеряю из-за провала. Но это дело чести.

Интерлюдия

В пустом читальном зале царил полумрак, так как большинство ламп было выключено. Библиотека уже закрылась для посетителей, и тишина здесь стояла особая, звенящая. Светлана Водянова, перекладывая стопку книг на кафедре, почувствовала на себе чей-то взгляд. Она обернулась.

У одной из высоких арок, прислонившись к косяку, стояла Татьяна Рожинова. Графиня была безупречна, как всегда — ни один волосок не выбивался из её идеальной причёски, а лёгкая улыбка на губах не обещала ничего хорошего.

— Задерживаешься, Светлана? Как прилежно, — голос Тани был ровным и бархатным.

Света невольно выпрямила спину, почувствовав знакомый холодок под лопатками. Она сделала вид, что продолжает раскладывать книги, чтобы скрыть дрожь в пальцах.

— Летом подрабатывала, сама знаешь. Потому доверяют ключи. А ты что здесь забыла, Татьяна? Читальный зал уже закрыт.

— Тебя ищу, — просто ответила Рожинова, делая несколько неторопливых шагов вглубь зала. Её движения были плавными, кошачьими, полными врождённой уверенности. — Тянуть, как мне кажется, больше не имеет смысла. Миша вернулся. Пора действовать, додавить, пока он не оправился. Я составила план.

Света закрыла крышку картотечного ящика с чуть более сильным щелчком, чем планировала.

— Спасибо за инициативу, но в этом больше нет необходимости. Я уже занимаюсь этим вопросом.

Татьяна замерла, её ухмылка слегка померкла. В глазах графини мелькнуло неподдельное удивление.

— Интересно. И каким же именно образом? Если не секрет, конечно.

— У меня появились… Другие варианты решения проблемы, — Света повернулась к ней, скрестив руки на груди в попытке выглядеть так же уверенно, но её поза выдавала напряжение. — Более прямые. Так что я больше не нуждаюсь в твоих услугах. Благодарю за прежнее сотрудничество.

Тишина повисла густая и тяжёлая. Татьяна изучала её с холодным любопытством, словно редкий, внезапно заговоривший экспонат в музее.

— Другие варианты, — медленно проговорила она, растягивая слова. — Как интересно.

Света не ответила, лишь её плечи напряглись ещё сильнее. Это было красноречивее любых слов.

Улыбка вернулась на лицо Тани, но теперь в ней читалась лёгкая насмешка.

— Понятно. Что ж, желаю удачи в твоих новых… предприятиях. Просто знай, Света, — она сделала шаг вперёд, и её голос стал тише, но оттого не менее весомым, — моя дверь всегда открыта. Если твои «прямые» варианты окажутся тупиком, мы всегда сможем продолжить наше сотрудничество. На моих условиях.

Она развернулась и, не дожидаясь ответа, так же бесшумно вышла из зала, оставив за собой лишь лёгкий шлейф дорогих духов.

Света выдохнула, её спина сгорбилась, а рука вцепилась в картотечный шкаф. Девушка почувствовала, как дрожь, наконец, вырывается наружу. Она проиграла эту словесную дуэль, и это было для неё обидно.

Татьяна походила на Максимилиана, такая же холодная и уверенная, хитрая и жестокая. Возможно, она боялась бы и брата так же, как Рожинову, не будь они одной семьей. Несмотря на все её старания угнаться за Максимилианом, она всё ещё оставалась маленькой неуверенной девочкой. Но ничего, брат в неё верит, не отворачивается и помогает. Когда-нибудь разговоры и дела с подобными Татьяне станут для неё если не простыми, то точно не такими изматывающими. Эта дрожь и подсознательный страх уйдут, уступая место уверенности. Так говорил ей брат. Однажды это случится.

А Татьяна Рожинова, выйдя в пустой коридор, где её никто не видел, позволила улыбке мгновенно исчезнуть с лица. Её черты исказила холодная, безмолвная ярость. Графиня с силой сжала кулаки, так, что ногти впились в ладони.

«Вот как… Водянова… Вздумала играть в свои игры? Жалкая дворянка! Возомнила себя львом? Решила работать со Стужевым сама? Вот ведь наглость!»

Она заставила себя сделать глубокий вдох, выравнивая дыхание. Ярость нужно было обуздать,