Проклятый Лекарь. Том 4 - Виктор Молотов

— Прямо сейчас, если готовы, — я кивнул Костомару. — Будь добр, принеси артефакт.

— Я ем грунт! — скелет деловито взял камешек двумя костяными руками и понёс его к столу с таким благоговением, словно это была священная реликвия.

Он положил его точно в центр стола, сделал шаг назад и гордо кивнул — мол, свою часть работы выполнил идеально.

— Я ем грунт! — довольно произнес он.

— Молодец, — похвалил я.

Ростислав тем временем завис над столом, нервно потирая свои призрачные ладони. Для существа, которому не свойственны физические ощущения, он проявлял удивительно человеческие признаки волнения.

— И что, просто взять и дотронуться? — уточнил он.

— Не совсем просто, — я встал рядом. — Сначала нужна подготовка. Очистите разум от посторонних мыслей. Забудьте о прошлом — о Светлане, о Мертенсе, о вашей смерти. Сейчас существуете только вы и артефакт.

— Легко сказать…

— Сконцентрируйтесь на своём эктоплазматическом теле. Почувствуйте его границы, его плотность, его температуру. Да, я знаю, призраки обычно этого не ощущают, но попробуйте.

Ростислав закрыл глаза, сосредотачиваясь. Его полупрозрачная фигура начала слегка пульсировать — признак глубокой концентрации для призрака.

— Хорошо. Теперь медленно протяните руку к артефакту. Когда почувствуете притяжение — не сопротивляйтесь. Позвольте артефакту втянуть ваше сознание. Это как нырнуть в холодную воду — сначала страшно, потом привыкаешь. Вы же не забыли как нырять? — мой голос оставался спокойным и рассудительным.

— Не забыл. А если что-то пойдёт не так? — Ростислав открыл глаза. — Если я застряну там? Или артефакт меня поглотит? Растворит мою сущность?

Я смотрел на него и видел не просто страх, а вопрос доверия. И на него нужно было дать честный, твёрдый ответ.

— Не растворит. Я буду следить за вами через нашу некротическую связь. Помните, что вы теперь — часть моей некромантической свиты. Я чувствую ваше состояние. Если будет хоть малейшая опасность, то я выдерну вас обратно силой.

Он смотрел на меня, взвешивая мои слова.

Я не лгал.

Выдернуть его силой означало бы, скорее всего, повредить его эфирную структуру. Но я бы этого не сделал, мне нужен был живой помощник. Ну… насколько возможно быть «живым» призраком.

Ростислав всё ещё медлил, собираясь с духом.

Он делал глубокие, прерывистые вдохи и выдохи, что выглядело довольно комично для существа, не нуждающегося в кислороде. Старые привычки умирают с трудом — даже после смерти самого носителя.

— Да давай уже, — вздохнул я. — Сколько можно тянуть? Ты всё равно мёртв, больно точно не будет.

— Тебе легко говорить! — огрызнулся призрак. — Ты живой, у тебя есть тело, в которое можно вернуться! А я вообще не знаю, что из этого может произойти! Вдруг артефакт разорвёт меня на части? Или отправит в какое-нибудь проклятое измерение, полное демонов? Неизвестность пугает ещё больше, чем сама опасность!

— Я ем грунт! — вдруг философски изрёк Костомар, подняв костяной указательный палец вверх.

— Что он сказал? — спросил Ростислав.

Я усмехнулся.

— Он говорит: «Там страшно только первые сто лет, потом привыкаешь».

— Вот спасибо, обнадёжил! — Ростислав невесело рассмеялся. — Скелет-философ, тоже мне!

— Я ем грунт! — обиженно буркнул Костомар.

Но шутка сработала — напряжение немного спало. Ростислав расправил свои призрачные плечи.

— Ладно, хватит тянуть кота за хвост. Была не была! В конце концов, я уже столько лет как мёртв. Что может быть хуже?

Поверь, капитан, может быть гораздо, гораздо хуже… Но об этом мне даже вспоминать не хочется.

Ростислав решительно протянул свою призрачную руку к медальону. В момент касания его полупрозрачные пальцы вспыхнули ярким, почти ослепительным золотистым светом.

— АЙ! — он вскрикнул так громко и неожиданно, что Костомар подпрыгнул на месте.

КЛАЦ!

Нижняя челюсть скелета от испуга отсоединилась и с сухим стуком покатилась под стол.

— Я ем грунт! — взвизгнул Костомар, ныряя за беглой частью своего тела.

Я остался совершенно спокоен, продолжая наблюдать за процессом.

— Что там? Говори. Не молчи. Описывай все ощущения, — велел я.

— Всё… всё нормально, — Ростислав часто моргал, явно пытаясь сфокусировать зрение. — Просто… вспышка была очень яркая. Как молния ударила прямо в глаза. Ослепила на мгновение.

Его призрачные зрачки расширились, заняв почти всю радужку. Взгляд стал расфокусированным, устремлённым куда-то вдаль — классический признак магического транса.

— Так… я куда-то попал… — начал он медленно, словно описывал сон. — Это странное ощущение. Я одновременно здесь, в комнате, и там… где-то ещё.

— Сконцентрируйся на «там». Что ты видишь? — спросил я.

— Я… я в теле. В чужом теле. Это молодой мужчина. Я чувствую его сердцебиение — спокойное, размеренное. Дыхание глубокое. Он здоров и силён.

Молодой. Это уже странно. Ярка сложно назвать молодым. Может, он что-то путает?

— Опиши обстановку. Где он находится?

— Ресторан. Определённо дорогой ресторан.

Ростислав продолжал, его голос стал отрешённым и мечтательным, словно он говорил из глубокого сна.

— Потолки высокие, метра четыре. Хрустальные люстры — огромные, многоярусные, каждая как небольшая карета. Свет мягкий, золотистый, свечи в серебряных канделябрах на столах. Стены обтянуты бордовым бархатом с золотым тиснением, — начал описывать он.

— Детали. Больше деталей. Кто рядом с тобой? Интерьер не важен, — я направил его внимание в нужное русло.

— Передо мной… передо мной сидит девушка, — голос Ростислава дрогнул.

А вот это уже интересно…

— Опиши ее, — попросил я.

— Она прекрасна. По-настоящему красива. Молодая, лет восемнадцати-девятнадцати. Блондинка — волосы цвета спелой пшеницы с золотистым отливом. Они уложены в высокую, сложную причёску — это же работа мастера! Десятки шпилек с жемчужинами удерживают эту конструкцию из локонов и кос.

Да ему с такими описаниями только романы писать!

— Лицо. Опиши лицо, — потребовал я.

— Овальное, классические пропорции. Кожа — фарфоровая, без единого изъяна. Глаза… Святые угодники, эти глаза! Голубые, но не просто голубые — с серым оттенком, как небо перед грозой. Длинные ресницы, изогнутые брови. Нос прямой, аристократический. Губы… не полные, но и не тонкие, идеальной формы, накрашены бледно-розовой помадой.

Да он просто поэт! Описывает так, словно уже в неё влюбился. Хотя не знаю, способны ли вообще призраки любить.

Но даже при таком детальном описании сложно понять, кто это был перед ним. Таких девушек тысячи, если не миллионы…

Ростислав замолчал, а потом добавил дрожащим, почти срывающимся