Кукла 3 - Мир
— Жа. — выдали мы синхронно, хором, грустно улыбнувшись столь же одномоментно.
— Значит… — проговорила она, внимательно глядя нам в глаза.
— Долг? — спросил я, невинно хлопнув глазками.
Мать кивнула, подтверждая, что деньги её все же тоже волнуют.
— Его недолжно было быть… — и видя непонимание в маминых глазах, постарался быстрее перейти к сути, опуская детали, — за зачистку двух подземелий шестого уровня…
Так, кажется мы вновь её теряем! Она сейчас опять уйдет гулять в беспамятство! Мать, в этот раз, сообразила за ситуацию ну очень быстро, сопоставив два и два — охотники, подземелья, охотники ходят в подземелья! Мы были на зачёске! Подземелья шестого уровня!
Всё, мамку можно выносить! Глаза расширены, губа трясётся, ручки дрожат… если бы не моя магия, делающая её тело довольно здоровым, её бы уже и Кондратий хватил при таких раскладах! Хотя… надо быть честнее — не будь моей магии, её Кондратий мог и раньше прихватить. Например, тогда, когда она два часа не могла найти деток, спрятавшихся в пустой комнате.
Сестренка кинулась к мамке, начав её успокаивать, пытаясь привести в чувства, шепча всякие глупости.
— Ну мам, ну не переживай! Ну все будет хорошо! Мы сильные! Мы крепкие! Нас никто не обидит! Подземелье шестерка? Ну вообще фигня! Там монстрики совсем безобидные…
Мать, почти ничего из этого не слышала, продолжая смотреть словно в никуда. Разве что на словах о «милых пуськах», которые могут порвать на части танк, ехидно икнула, выражая «солидарность».
Ну и приняла заботу сестры, что обняла её с боку, прижала ручки своей дочке к своей груди, голову к её голове… и потихоньку, стала отходить, тихо, молча и беззвучно плача.
А выплакавшись наконец, пролив, наверное, уже ведро слез за сегодня, заявила:
— Да где ж вы сильные? Если я вас за щеки могу трепать как мне вздумается!
Тем самым говоря, что она вообще-то все слышал, и даже запоминала.
— А ты вот сейчас попробуй! — отошла от неё сестра, встав напротив самодовольно улыбаясь и с вызовом глядя на родительницу — давай, мол, попробуй! Я готова!
— Нет, сестра, — остановил их обеих я, сказа это максимально срезным тоном.
И под недоуменным взглядом матери, и слегка озадаченным сестры, подошел к столу, взял с него бумажную салфетку, занес её над лицом сестренке, что вскинула голову вех, следя за объектом в моей руке, и под еще более недоуменными взглядами, опустил салфеточку на личико милой Лины.
Салфетка плавно упала на кожу. Плавна проскользила по ней, как по нежнейшему бархату. Плавно упала на пол. ОТДЕЛЬНЫМИ ЛОХМАТЫМИ КУСОЧКАМИ! Перестав быть единой салфеткой и став отдельными мелконарезанными лоскутами.
Мать сглотнула, понимая, что было бы с нею, с её пальцами, вздумай она потрепать ТАКУЮ щёчку её дочки. Даже рефлекторно теребить свои пальчики начала, словно бы ощутив фантомную боль. Ну а сестра… потупила взгляд, тоже осознавая, что слегка сглупила предлагая такое, любимой мамочке.
— Так что мам, ты уж извини… — проговорил я, повернувшись в ней.
Но бы перебит:
— Так значит, вот что значит «можно не притворятся?». — поинтересовалась родительница, глядя почему-то в пол.
И только спросив, подняла взор и на нас, смотря попеременно то на меня, то на мою сестру. И мы, по очереди, кивнули, как бы соглашаясь с её предположением.
— Ах… — вздохнула она тяжело, — и давно вы… пробудились? — вновь загуляла она взглядом по нашим лицам, но видя непонимание на них, пояснила, — Давно… так умеете?
Мы переглянулись, и Лина ответила:
— Всегда. Сколько себя помним.
— Невозможно! — соскочила мать со стула, отбрасывая его в сторону и роняя. — Дети-охотники не живут больше пары лет!
Мы в ответ, вновь переглянулись и пожали плечами. Какая она, однако, осведомленная! Неожиданно.
— Мы всегда такими были. — вновь пожала плечами сестра. — Ходили… — хотела сказать она явно что-то не то, что-то, что не должен знать никто кроме нас, но под моим взглядом стушевалась и сказала иное, — ходили сквозь стены, гуляли по городу пока вас нет. Кто может обидеть малютку, что может его нашинковать в мелкую капусту? — улыбнулась она, хлопая глазками в невинной беспечности, явно имея ввиду, капусту квашенную, а не какую иную.
— А вещи, медикаменты… — пробормотала мать, все так же ошарашенно на нас смотря, словно бы увидев работающий ларек с мороженным посреди необитаемой пустыни.
— В подземельях бывает опасно, — склонила сестрица голову в бок, — а мы не всегда… — провела она пальцами по своей щеке, — были такими.
Мать сглотнула. Тяжело осознавать, что твои дети, милые и невинные ангелочки, каждый день, пока ты уходил на работу, ходили в опаснейшие места, и истребляли орды монстров, для защиты мир. Вполне реальных монстров! Со вполне реальной угрозой гибели!
А я решил, что надо хоть чайник поставить, чтобы хоть чайку поесть за разговорами. А то со всей этой чехардой уже вечереет, а… ни крошки во рту так и не бывало! И под по-прежнему немного диким взглядом мамки, я исполнил свою задумку — налил воды, поставил на плитку.
— Так значит… — произнесла мать, когда я закончил и сел на стульчик за стол «переговоров».
— Тех трех придурков, что ввалились к нам в квартиру, вышибая дверь, — заговорил я в ответ, перебив, и немного меняя тему, — тоже мы прибили.
Глаза матери стали совсем офигевшими, и она, упала бы на пол, ведь стула за ней не было, она его сама же уронила на пол! Но стул за ней оказался ровно там, где и нужно, и она упала на него, славно плюхнувшись попкой. Сестрица тоже решила присесть вместе с нами, организовав этакий консилиум.
— Они хотели нас похитить, и куда-то деть, — продолжил я прерванный разговор, видя, что мать немного пришла в чувства, и даже возжелала что-то спросить, и наверняка в стиле «зачем?», — Не знаю куда, зачем и почему — они просто затолкали нас в мешки и потащили на чердак, — в этот миг глаза матери скользнули на сестру, и та подтверждающе кивнула, — там сестренка не выдержала пинков по мешку…
— Было больно вообще-то! — возмутилась девчонка такому пренебрежению к такому важному факту, — Темно, страшно, закрытый мешок… — обхватила она себя ручками, закрутившись туда-сюда вокруг своей оси, —
