Истинная на сдачу, дракон в комплекте - Ника Калиновская
Корзина была накрыта полотенцем, аккуратно подоткнутым по краям, как будто кто-то пытался спрятать внутри нечто особенно ценное — или опасное. Я медленно подошла, чуть склонив голову набок, и замерла, чувствуя, как в груди снова появляется то непонятное напряжение, что я ощущала с самого момента, как впервые увидела это яйцо. Что-то в нём было… не так. Или, наоборот, слишком правильно, слишком притягательно.
Я медленно склонилась над корзиной, осторожно опираясь на край стола, чтобы не скрипнули доски пола. Затем, почти с благоговением, протянула ладонь и убрала полотенце, которое скрывало странную находку. Ткань мягко соскользнула, и передо мной вновь предстало то самое яйцо — большое, чуть продолговатое, с матовой, немного шершавой поверхностью, будто покрытой тончайшей сеткой из каменной пыли. Оно всё ещё было тёплым, и когда мои пальцы едва коснулись его поверхности, я едва сдержала вздох. Внутри ощущалась жизнь. Это было не воображение и не случайность — под моей рукой точно что-то дышало, словно затаённый жар исходил из глубины.
Орлин появился в проёме кухни с той самой кошачьей грацией, которая заставляла задуматься: не воровал ли он в молодости карамельки с прилавков. Я вздрогнула, прижав ладонь к груди, и чуть не заступила за корзину, словно прикрываясь ею от разоблачения.
— А что это мы тут делаем? — протянул он с ленивым прищуром, скрестив руки на груди и опершись на косяк, будто это была сцена в театре, а я — героиня в неловком положении.
— Осматриваю один из... кхм... особенно интересных подарков, — сказала я, стараясь звучать спокойно, хоть и прекрасно знала, что выгляжу, словно ребенок, которого застали с руками по локоть в варенье.
Склонившись над корзиной, я осторожно откинула уголок полотенца, и яйцо снова открылось моему взору — чуть шершавое, с неравномерным, будто бы мраморным оттенком скорлупы, и пугающе тёплое. Оно не просто сохраняло тепло — оно излучало его, как маленький печной камень. В нём чувствовалась жизнь. Или... очень достоверная её имитация.
— Оно… тёплое. Очень. Такое чувство, что внутри кто-то... переместился, — пробормотала я. — Или мне уже кажется.
Орлин подошёл ближе, заглянул внутрь и, не скрывая любопытства, почесал затылок.
— Да уж. Ни на куриное не тянет, ни на гусиное. Даже не на индюшачье. Хотя… разве у вас там, в ваших краях, яйца такие росли? — Впервые мужчина намекнул мне, что я не слишком-то похожа на местную.
— У нас в супермаркетах... — пробормотала, но тут же прикусила язык. — То есть, нет, конечно.
Он осторожно прикоснулся к скорлупе, словно ожидая, что она начнёт гудеть или укусит. Рука его сразу же отпрянула, и старик присвистнул.
— Такое ощущение, будто оно само себе инкубатор. И внутри кто-то не просто сидит — кто-то явно рвётся наружу. Может, это птенец... да не простой, а с характером.
Я невольно представила, как из этого яйца вылупляется крошечный пушистик, который сразу же поднимает бровь, как Орлин, и требует завтрак. Или, наоборот, что-то зубастое и шипящее. Брр.
— А если это не птица вовсе? — осторожно предположила я. — Может, что-то... редкое. Или не совсем привычное?
— Пфф... может. У нас тут пару лет назад один купец с ярмарки привёз “магического ужика в банке”. Через день тот оказался обычной гадюкой, просто светился от съеденного светлячка. — Орлин махнул рукой, обошёл стол и снова покосился на яйцо. — Но это... не похоже на шутку. Даже не воняет. А настоящие подарки с подвохом обычно пахнут заранее.
Мы оба помолчали. Яйцо лежало в корзине, будто нарочно стараясь выглядеть мирным и добропорядочным. Вот только покачнулось. Совсем чуть-чуть. Или это опять моя фантазия?
— Ладно, — хмыкнул Орлин, — главное — не начинай с ним разговаривать. А то ещё ответит.
Я прыснула от смеха, но краем глаза всё ещё косилась на яйцо. Оно и правда могло ответить. Или вылупиться. Или... взорваться? Я вздохнула от хоровода мыслей у меня в голове.
Похоже, утро сегодня обещало быть долгим.
Глава 12. Моя новая жизнь
Поскольку поспать у нас так и не получилось — у кого от волнения, у кого от возрастной привычки вставать ни свет ни заря, — мы с Орлином решили не терять времени даром и взялись за дело. Целью нашего утреннего подвига стал коридор, ведущий к кухне и столовой. После бурной ночи и тревожного утра эта часть дома казалась почти мирной… если не считать пыли, паутины, обвалившейся штукатурки и запаха, напоминавшего старый чулан, где когда-то забыли солёную рыбу. Однако работа спорилась — кто бы мог подумать, что я научусь ловко орудовать веником, тряпкой и даже щипцами для старых гвоздей? А всё потому, что каждый час мы по очереди наведывались к нашему пациенту.
Орлин особенно строго следил за графиком. В определённое время он подходил к постели, бормоча что-то себе под нос, и подносил ко рту герцога кружку с горячим отваром, сваренным им ещё до рассвета. Герцог пил почти вслепую — всё ещё в полудрёме, но сознательно, будто тело его уже знало: надо слушаться. Лицо у Кристиана всё ещё было бледным, но лоб уже не казался обжигающим, а дыхание стало ровным. И это приободряло.
Когда коридор начал напоминать жилое помещение, а не декорации к фильму о запущенных замках, мы принялись за ковёр. Точнее, за его то ли останки, то ли мумию. Ткань осыпалась от одного взгляда, пыль взвивалась тучами, а куски, которые удалось скрутить, словно цеплялись за пол и не хотели покидать насиженное место. Мы с трудом выволокли эти реликвии прошлого на двор, чтобы потом решить — сжечь или попытаться отстирать (хотя, если честно, склонялись к первому варианту).
И тут... мы услышали это.
Сначала показалось, что гремит где-то в старом крыле особняка, но звук был слишком ритмичным, слишком упорным. Стук. Скрежет. Опять стук. Будто кто-то методично вбивал колья в землю.
Мы переглянулись, сбросили с рук остатки тряпья и двинулись к источнику звука. Пройдя через двор и заглянув за угол, мы одновременно замерли. В зарослях, некогда полностью перегородивших дорогу к особняку, творилось настоящее чудо — или безумие. Несколько крестьян, вооружённых серпами, топорами и даже лопатами, напоминали отряд муравьёв, внезапно решивших построить автостраду.
Методично, без
