Моя Анимежизнь 11: Возрождение - Павел Смолин
— Дзынь! — прервал процесс звонок в дверь.
Поднявшись с пола, вытер вспотевший лоб и пошел открывать.
— Доброе утро, Иоши-сама!
— Доброе утро, Нанако. Заходи.
— Занимаетесь, Иоши-сама? — спросила она по пути в гостиную.
— Кино Такеши-семпая прислали, — ответил я. — Смотрю и убиваю время.
— А почему на перемотке? — удивилась она.
Потому что в прошлой жизни смотрел.
— Вечером посмотрю как следует, — ушел я от ответа. — Хочешь со мной?
— Конечно! — согласилась она.
— Собрала чемоданы?
— Давным-давно!
— Чаю будешь?
— Спасибо, не нужно, Иоши-сама.
— В принципе, — посмотрев на висящие на стене часы, решил я. — Времени у нас сегодня много, так что можем посмотреть кино сейчас.
— С радостью составлю вам компанию, Иоши-сама! — мелодично пропела она и уселась на диван.
Поставив кассету перематываться на начало, сходил на кухню, где при помощи микроволновки нажарил поп-корна. Вернувшись в гостиную с двумя здоровенными тарелками, уселся рядом с Нанако и включил фильм с начала.
— Хе-хе, Китано-сенсей дает по сто долларов чаевых прямо как ваш отец! — развеселилась девушка.
— Видимо общее место для японских богатеев, — пожал я плечами. — Однажды, когда я стану главой семьи, я тоже буду раздавать по «соточке» нищим гайдзинам.
— У гайдзинов совсем нет чести! — презрительно фыркнула Нанако. — Подумать только — человек идет работать, надеясь на подачки! У нас все получают зарплату, и это — гораздо честнее!
— В капитализме много странных моментов, — не захотел я вдаваться в детали.
— А что это за актер, Иоши-сама? — спросила Нанако, указав на появившегося на экране японца-правую руку экранного Такеши.
— Сусуму Терадзима, — ответил я. — Кацуо-сенсей немного жаловался мне на то, что Такеши-семпай «нашел ему замену». Вот кого он имел ввиду! Ничего такого, — ответил я на вопросительный взгляд Нанако. — Они не поругались, просто Кацуо-сенсей не может поехать в Америку на несколько месяцев, у него же ученики. Сусуму-сенсей хороший актер, надо будет в наши сериалы его запихнуть.
— Запишу, — пообещала Нанако, вынув блокнотик и карандаш.
Уж не знаю, почему Такеши перескочил несколько фильмов, сразу сняв «Брата», но мне это прямо на руку, потому что покажет будущим советским ОПГ главное — насколько эти япошки наглухо отбитые. Еще бы — аксиома «из всех путей нужно выбирать тот, что ведет к смерти» как правило совсем не то, ради чего идут в бандиты. Иллюзия, конечно, но пара-тройка показательно-жестоких казней посмевших ослушаться японских «кураторов» преступников неплохо ее поддержат.
— Хе, фильм только начался, а нам уже показывают отрезанный палец! — развеселилась девушка.
— Якудза и отрезанные пальцы неотделимы друг от друга! — важно заметил я.
На экране соратники Такеши начали убивать бомжа с целью выдать его труп за мертвого Такеши.
— Бродягу не жалко, — поделилась Нанако кусочком японско-фашистского менталитета. — Это — падший человек, неспособный приносить обществу пользу, так пусть хотя бы послужит воплощению планов более приспособленных к жизни людей, пусть они и бандиты.
На экране Такеши начал дружить с негром (не тот, что в оригинале — какой-то другой, «изначальный» еще не вырос), и секретарь нашла общее место:
— Иоши-сама тоже подружился с неграми!
— Негры хорошие — их понять гораздо проще, чем гайдзинов, — пожал плечами я. — Кроме того, как ни странно, понятие «честь» для них не пустой звук. В отличие от белых, они умеют дружить искренне, оставаясь преданным пусть и лживым, но все-таки идеалам даже на пороге смерти.
— Хуже белых гайдзинов никого нет! — поддакнула Нанако.
Экранный Такеши обжулил негра при помощи предназначенной для подглядывания дырки в стакане, и я поделился с Нанако воспоминаниями:
— Однажды он попытался так же меня обмануть, но я был на шаг впереди и смог разглядеть дырку. Нельзя играть в азартные игры с человеком, вся молодость которого прошла в злачных районах Токио!
— Как и ожидалось от Иоши-самы!
«Главного мошенника в мире» — добавил я от себя и мысленно. Уже как-то и совесть не мучает — польза миру приносится, а значит переживать не о чем.
— Хе, бака-гайдзины совсем ничего не могут противопоставить Китано-сенсею! — прониклась Нанако сегментом, где Такеши воюет с местными ОПГ.
— Даже самого умелого самурая, если он умудрился оттоптать много ног, рано или поздно поднимет на вилы разгневанная деревенщина, — немножко проспойлерил я.
— Уверена, смерть Китано-сенсея будет по-настоящему величественной! — выразила она надежду.
Такое вот у японцев понимание хепи-энда — «хорошая смерть» ему вполне соответствует.
— Уверена, гайдзинские бандиты и потерявший свою суть японца брат Китано-сенсея даже не понимают, почему Китано-сенсей так много времени проводит на крыше, — прокомментировала она долгие, лишенные динамики, созерцательные сцены.
— Гайдзины не лишены понимания красоты, — заступился я. — И тоже любят тусоваться на крышах.
Мне в прошлой жизни нравилось, например, и ничего «японского» в этом нет.
— Я поняла! — дошло до Нанако. — Персонаж Китано-сенсея на самом деле знает английский!
— Верно! — одобрил я. — Жутко удобно — некоторые невежливые люди обязательно захотят этим воспользоваться, чтобы обсудить свои никчемные планы.
— У вас так не получится, Иоши-сама, — посочувствовала мне Нанако. — Ваше знание языков известно всем, но я буду изо всех сил скрывать свои навыки в надежде однажды узнать чей-нибудь грязный секрет!
А ведь найдутся люди, которые на полном серьезе утверждают, будто саморазвитие через кино — это миф! Где ваши аргументы теперь?
Фильм шел своим чередом, персонажи воевали, переживали дуги характера, а персонаж Сусуму-сенсея с улыбкой пожертвовал собой ради усиления банды Такеши, что тронуло Нанако до слез. Надеюсь, я ошибочно считал посыл ее мечтательно затуманившихся, светящихся, мокрых глаз, которые словно вопили: «Вот бы и мне однажды умереть ради укрепления величия „Одзава корп.“»!
— Можно выключать, — потянулся я к пульту после трогательного финала, где Китано, конечно же, умер, отмазав от проблем друга-негра.
— Я не хочу упустить ни секунды этого прекрасного фильма, Иоши-сама! — перехватила мою руку Нанако.
Ладно.
