Одинаковые. Том 5. Атлантида - Сергей Насоновский
Спальни Лебедева на втором этаже достигли первыми мы с Никитой и Борисом. Лебедева, раскинувшегося на кровати, ослепил свет зажжённой керосиновой лампы.
— Тихо, Петр Иванович! — приказал я. — Ни звука, если хотите дожить до утра.
Лебедев замер, на его лице застыла маска страха и ярости. Наши парни тем временем проводили обыск в кабинете, где нашли тайник. Оттуда выгребли все документы. В сейфе, ключ от которого висел на шее у Петра Ивановича, хранился компромат на многих видных московских промышленников и чиновников.
С допросом не стали затягивать. Лебедев поначалу храбрился, но, когда Борис вогнал иглу ему в болевую точку на шее, он поплыл.
— Да, да! Работаю с французами! — выкрикнул он. — И что? Думаете, вы первый, кто пришел за мной? У меня большие связи! И вы еще сильно пожалеете, что вот так вломились в мой дом!
— Плевать на твои связи! Нам нужны имена твоих людей на Дуксе! — спокойно произнес Никита.
Лебедев колебался, но как только Борис пошевелил иглой в его шее, застонал и сдался.
— Алексей Манов и Владимир Вольский! — наконец выдавил он. — Работают в конструкторском отделе и передают все запрашиваемые мной чертежи.
— Что еще? — спросил я.
— Французы обещали, что поддержат в захвате завода. Им нужны технологии.
— Достаточно! — сказал я. — Забираем его. Все, что нужно, мы узнали.
Особняк опустел. Лебедева с кляпом во рту наши парни вытащили наружу. Ему была уготована участь быть закопанным в одном из парков Москвы.
Следующий день начался с посещения парфюмерной фабрики. Максим Факторович отлично справлялся с поставленной перед ним задачей. Он встретил нас с улыбкой и провел экскурсию, показав, как создаются духи и косметика.
— Макс, как идут дела? — спросил я.
— Прекрасно, Илья! Расширяем производство, поставки в Европу идут полным ходом.
— А что во Франции? — уточнил Никита.
— Там примерно так же. Конкуренция, правда, побольше, но в целом неплохо.
Лезть в производство не хотелось, хотя довольно много дельных решений можно было подсказать Максу. Поэтому встречу затягивать не стали, лишь передав ему наброски, касаемые развития парфюмерии из будущего, которые составили по дороге в Москву. Макс был благодарен за рекомендации и светился от радости, когда пробежался глазами по первым листам конспекта.
После обеда были запланированы летные испытания. Агентов, которых сдал Лебедев, наши бойцы уже допросили, и те повторили участь своего нанимателя. Была уверенность в том, что французы не успокоятся. А сейчас, когда разгорается шумиха вокруг летательного аппарата, к ним, скорее всего, подключатся еще и разведки других государств. Надо поставить задачу Дзержинскому повысить уровень секретности на заводе Дукс и увеличить число охраны. Журналисты буквально ночуют на проходной завода. Ведь, по сути, событие произошедшее в Москве было вероятнее всего новостью номер один 1901 года не только в России, но и во всем мире. Мы набросали план пресс-конференции, которую по нашей рекомендации журналистам пообещал провести Меллер. Не Кузьмич, не мы, конечно, в этому участия принимать не будем, но тем не менее влияние прессы нельзя недооценивать.
Впереди нас ждали испытания в небе. «Сокол» — именно такое имя дал Меллер биплану, который в моем времени носил аббревиатуру У-2, — должен был доказать свое право на жизнь.
— Все готово, господа. Биплан ждет испытаний! — сказал Меллер.
Мне самому чрезвычайно хотелось попробовать себя в роли пилота, хоть Меллер и был против такого риска, но в конечном счете я настоял на своем.
Сокол предусматривал размещение двух человек. Это была открытая кабина. Сиденья располагались одно за другим, как в У-2, в передней части фюзеляжа. Управление тоже было спаренным — в обеих кабинах находились одинаковые органы.
Этот самолет вполне подходил под определение учебный. Впереди сел Еременко Николай, пилот, который войдет в историю как первый человек поднявший в небо аппарат тяжелее воздуха.
Когда биплан стал разгонятся по взлетной полосе, сердце забилось быстрее. Сокол плавно оторвался от земли и устремился в небо. Зрелище завораживало. Я почти не касался рычагов и педалей — всем рулил Николай Еременко.
Но вскоре стало ясно, что что-то идет не так. Управление стало гулять, и биплан повело в крен. Внутри все сжалось.
— Николай, что-то не так?! — крикнул я, пытаясь перекричать ветер.
— Похоже, руль заклинило! — отозвался Еременко.
Машина начала стремительно терять высоту. Мы поднялись всего на сотню, может, сто пятьдесят метров — немного, но и этого вполне достаточно, чтобы разбиться к чертовой матери. Я лихорадочно прикидывал, что делать, глядя как мы все быстрее и быстрее приближаемся к земле.
Глава 10. Тишина в эфире. Похищение Лёхи
В тот момент, когда наш биплан начал падать, время словно замедлилось. Я вцепился в подлокотники, пытаясь срочно найти решение.
— Николай, задействуй резервные тяги! — крикнул я, вспомнив про конструкцию, о которой рассказывал Меллер.
Еременко, не теряя самообладания, потянул на себя рычаги, но они тоже не слушались.
— Не работает! — прокричал он сквозь рев двигателя.
Земля приближалась очень быстро. Впереди было небольшое поле.
— Туда! — указал я направление пилоту. — Постараемся сесть!
Николай резко дернул штурвал, пытаясь выровнять крен. Аппарат затрясло, но мы все же вышли на нужный курс. Последние метры до земли показались вечностью. Еременко погасил тягу. В момент касания шасси ударилось о землю с оглушительным треском. Машину затрясло, потащило в сторону, но Николаю удалось удержать управление. Биплан остановился, оставляя за собой полосу измятой травы и обломков. Главное, что мы остались живы.
К нам уже бежал Меллер в сопровождении толпы рабочих, Кулагина и Никиты.
— Целы!? — кричал он, помогая нам выбраться.
— Живы, живы! — выдохнул я, осматривая повреждения.
Шасси было практически уничтожено, но сам фюзеляж выдержал, и двигатель, слава богу, не пострадал — он ведь сейчас в единственном экземпляре, и было бы чертовски жалко его потерять. После осмотра места посадки стало ясно, что это была не случайность.
