Разгильдяй - Сергей Николаевич Чехин

— Я тоже.

— Расскажи о себе.

— Что там рассказывать. Мать умерла при родах, отец воспитывал с пеленок. Он был гвардейцем, дослужился до полковника и охранял короля на приемах и церемониях, пока одурманенный фанатик не убил его исподтишка во славу Марзала. Я тоже хотела пробиться в гвардию, но кто ж туда бабу возьмет.

— Дикари.

— Можно подумать, в твоем мире женщин берут в армию.

— И весьма охотно. А кое-где в обязательном порядке.

— Повезло им. А мне пришлось продать дом и уйти в горы — в монастырь мастеров клинка. За пять лет научилась фехтовать лучше многих мужиков и доказала всем, что имею право носить доспехи. Дерзкая, но умелая девчонка приглянулась генералу Борбо, и он принял меня в пограничный отряд. Но даже несмотря на все старание, я простой лейтенант, а бездарности и тупицы давно ходят в майорах.

— Как Томан?

— Нет. — Она качнула головой. — Томан отличный воин, командир и друг. Надеюсь, с ним все в порядке.

— Вы — пара? — осторожно спросил я, почему-то боясь услышать ответ.

— Скорее, брат и сестра, — после недолгих раздумий шепнула спутница.

— Ха, — не удержался от злорадной ухмылки. — Такой брутальный, а во френдзоне. Представляю, как печет у бедняги.

— Что печет?

— А, забудь.

— Тогда твоя очередь. Расскажи о своем мире.

— Года не хватит на все про все.

Воительница не стала настаивать и молча отвернулась к окну.

— Не обижайся, ладно? Язык распух, челюсть еле двигается, а завтра вломят еще сильнее. Боюсь, или соглашусь или помру.

Вдруг из коридора донеслись знакомые шаркающие шаги и не менее знакомый кашель, от которого начинала дергаться щека и дрожали пальцы.

— Мля, опять дед? — прошипел, кутаясь в плащи. — Какого хрена ему надо? Виделись же час назад.

Скрипнула заслонка. Видит хаос, скоро стану заикаться при любом похожем звуке.

— Подслушал ваш милый разговор, — с ухмылкой сказал Колбан. — И в голове словно молния вспыхнула. Как же раньше-то не додумался? Тебя пытать нельзя — помрешь еще. Зато твою подружку — запросто.

— Только тронь ее… — процедил сквозь стиснутые зубы — но не от приступа праведного гнева, а чтобы не стучали, выдавая прокравшийся в душу страх.

— Да-да, уже коленки дрожат. — Маг хохотнул. — В подвал их. С парнем осторожнее, живым нужен. И относительно здоровым.

Опять лабиринт коридоров, выведший к лестнице в самое сердце горы.

— Леня, — шепнула девушка.

— Что?

— Я умею терпеть боль…

— А ну цыц!

— Но чтобы ни случилось. Чтобы со мной ни делали…

— Прекрати, — ее тихий «умирающий» голос раскаленным лезвием полосовал сердце. Умом я понимал, что, скорее всего, мы общаемся в последний раз, но нутро наотрез отказывалось верить в скорую разлуку.

— Нет, послушай, — спутница облизнула пересохшие губы. — Одна жизнь — ничто в сравнении с целым миром. Заполучив твою силу, Колбан отберет миллионы жизней. Он мстительный и желчный. Многие страны будут стерты в пыль из-за его давних обид. Поэтому… даже не думай ему подчиниться. И ни при каких обстоятельствах не думай обо мне.

— Боги… — выдохнул я.

— А ну заткнулись, — гаркнул латник и подкрепил просьбу оглушающим подзатыльником.

Кладка кончилась, мы вошли в извилистый тоннель, кончающийся просторной пещерой, где злодей обустроил пыточную. Тщедушный ублюдок возвел мучения в целую науку на стыке анатомии, инженерии и медицины. Жаровни освещали механизмы настолько сложные, что я мог лишь догадываться о том, как они работают. Ремни, кабестаны, противовесы, шестерни — это только то, что было снаружи. Какие тайны хранились в коробах и ящиках знали те, чья кровь навсегда впиталась в дерево и осела ржавчиной на железе.

— Почетному гостю — почетное место! — громыхнул хозяин, подобно безумному ученому нависнув над изобретенными машинами боли и смерти.

Меня усадили на высокое кресло и стянули конечности кожаными жгутами. Отверстия на спинке и сиденье как бы намекали — поворотное колесо торчит сзади не для красоты.

Лиру подвели к шкафу напротив. Выглядел он жутко. Две вертикальные прорези сходились кверху в виде пламени свечи. Меж ними из досок торчали рыжие железяки, напоминающие человечьи ребра. Девушку вложили в них и замкнули скобы. Пока один солдат привязывал ремнями ноги и голову, второй зашел за устройство и чем-то протяжно заскрипел. Скобы сжались, надежно обхватив тело пленницы будто паучьими лапками. Судя по перекошенному лицу, это уже причиняло невыносимые муки.

— Отвалите от нее! — вопль эхом прокатился над утыканном сталактитами сводом. — Уроды! Суки!

— Наслаждайся. — Колдун хмыкнул. — Когда еще такое увидишь?

Латник сунул ладони в прорези и выудил широкие железные наручи на цепях. Приковав ими Лиру, отошел и кивнул подельнику. Тот снова заскрежетал, и руки пленницы исчезли в темном грохочущем нутре короба.

— Эта штука выламывает кости из плечевых суставов, — с любовью пояснял чародей, словно хвастаясь успехами родного дитятки. — Потом вправляет. Потом опять выламывает… Закаленный воин выдерживает десять повторений. Скольких крепышей я проверил на прочность, но больше не продержался никто. Как думаешь, она побьет рекорд?

— Отпусти ее.

— Решил поклясться?

— Не вздумай! — крикнула Лира, когда натяжение цепей ослабло, но тут же запрокинула голову и взревела не своим голосом, который случайно забредший в пещеру слепец вряд ли принял бы за человеческий.

— Посмотри, как она страдает. Может, я ошибся? Может, тебе плевать на нее? К чему тогда спектакль? Парни, полная мощность!

— Заткнись!! — Я заерзал на стуле изо всех сил, но тот не шелохнулся как прибитый к полу. — Не смей!

— Клянись! — рявкнул старик, обдав меня гнилым дыханием.

— Нет!

И снова крик, кнутом ударивший по сердцу.

— Даже не представляешь, как это больно. У тебя что, души нет?

Я зашипел и плюнул, целясь в мерзкую рожу, но старик с несвойственной возрасту ловкостью увернулся от смешанной с кровью слюны. Взмах руки, больше похожей на костлявую лапу, и палач заскрипел колесом с удвоенной силой. Спутница с мольбой и ужасом глянула на меня и стиснула зубы, готовясь к новой вспышке боли.

— Ладно! — выпалил я в шипастый потолок. — Хрен с тобой!

Скрежет стих. Лира в полуобмороке обвисла на ребрах и тяжело задышала.

— Я, Ленский Леонид Петрович…

— Так, — чародей сложил пальцы домиком и навис надо мной, впитывая каждое слово, каждый хрип.

— Названный неким Избранным…

— Да.

— Торжественно клянусь вернуть свой дар…

— Продолжай, — как в экстазе бормотал старик, трясясь от вожделения.

— И прокатить тебя, ушепка, на твоих же каруселях. Раза по два минимум!

У колдуна аж борода встопорщилась. Он отвесил мне звонкого леща и повернулся к латникам с очевидным намерением велеть пересчитать наглецу все кости. Но не успел, ибо сквозь треск жаровней и завывание сквозняков пробилось отчетливое ритмичное жужжание. От знакомого звука