Когда в июне замерзла Влтава - Алексей Котейко

совершенно серьёзным видом, хотя, как подозревал Максим, искренне забавлялся ситуацией, — давайте вы останетесь в погребке, а мы заглянем в Эмаузы. Попробуем вызнать, не слышно ли чего, и потом встретимся с вами. К тому же, — поспешил добавить капрал, видя, что Войтех хочет что-то возразить, — нам будет спокойнее иметь прикрытие за стенами монастыря. В случае опасности мы будем отходить к погребку, и ждать от вас помощи.

Чех помолчал, прикидывая что-то, потом нехотя кивнул.

— Хорошо. Но я не советую вам появляться там в своём обычном платье.

— Это верно, — согласился Иржи. — С представителями закона в таких местах не слишком-то откровенны. Нужно будет раздобыть что-нибудь на смену, а ещё — наведаться к нашему квартирмейстеру. Есть один состав, который помогает преобразиться.

— Зелье? — удивлённо вскинул брови Резанов.

— Называй как хочешь. Только если ты подумал про то, чтобы, скажем, стать внезапно прекрасной девушкой, или древним старцем — забудь. Это питьё может добавить тебе весу, либо, наоборот, помочь малость схуднуть. Заметно изменит детали лица. К примеру, очень часто после приёма отрастают борода и усы.

— А последствия у него есть? — с опаской поинтересовался капрал-адъютант.

— Конечно. При частом употреблении можно навсегда остаться с кривой рожей. При разовом, в маленьких дозах, оно вроде бы безопасно. Правда, эффект продержится всего часа два.

— Такое ощущение, что ты сам в точности не знаешь, как оно сработает?

— Ага. Даже мастера со Златой улички тебе не смогут сказать, что получится в каждом конкретном случае.

— Но я точно стану потом самим собой? Не хочется, знаешь ли, остаток жизни провести с чужим лицом.

— Да точно, точно. Лишь бы квартирмейстер нам его выдал. Я, наверное, попрошу у командора специальное разрешение, иначе это может затянуться надолго.

— А я пока что добуду вам, во что переодеться, — вызвался Чех.

— А я…

— А ты, — закончил за приятеля Иржи, — Загляни-ка лучше ещё раз к рабби Лёву. Может быть, у него найдутся для нас хоть какие-то новости. В конце концов, если даже беглый монах не покупал одежду у кого-то из еврейских старьёвщиков, те могли что-то слышать или видеть. Меня всегда поражало, как быстро в Йозефове узнают новости со всех концов Праги.

* * *

— Пан Резанов, — старый каббалист, не обращая внимания на протесты гостя, всё-таки выставил для него раскладной стульчик, а потом сел обратно в своё кресло, снова протянув руки к жаровне. — У меня есть для вас вести хорошие и вести безрадостные. С каких желаете начать?

— С безрадостных.

— Монах в белой рясе не появлялся ни в Йозефове, ни у его стен, и не покупал ни у кого из здешних никакой одежды.

Капрал-адъютант с досады стукнул себя по колену кулаком.

— Да что он, во Влтаву канул, что ли!

— Отнюдь, — легонько улыбнулся раввин. — И это как раз вести хорошие. Человека, которого вы ищете, видели в Новом Месте. Сейчас он уже не в рясе, а одет скорее как небогатый торговец.

— Вы уверены, что это он?

— Высокий худой мужчина, с лысиной и седыми курчавыми волосами вокруг неё, с мешками под глазами, горбоносый и тонкогубый, лишённый левого уха, — спокойно перечислил рабби Лёв, с улыбкой наблюдая, как всё шире раскрываются от изумления глаза Максима.

— Я же не описывал его вам, когда заходил утром. То есть вы… — он замялся, не зная, что предположить.

— Это никак не связано с могуществом — усы старого каббалиста шевельнулись, скрывая широкую улыбку. — Просто я, как и обещал, поспрашивал, и мне рассказали, что ваш монах сменил своё платье у одного старьёвщика недалеко от костёла Святого Мартина в Стене. Вы знаете, где это, пан Резанов?

— Конечно. Это костёл у староместских укреплений, рядом с Мартиновскими воротами, ведущими в Новое Место.

— Верно. Но ещё до того, как император Карл приказал построить Новое Место, вокруг этого маленького костёла существовал Уезд. И там, даже прежде, чем был заложен Йозефов, жили люди моего народа.

Старик перевёл взгляд на огонь, глаза его затуманила дымка задумчивости. Когда рабби Лёв снова заговорил, голос его звучал отрешённо, будто он не рассказывал то, что знал, а пересказывал то, что видел сейчас в пламени.

— На юг от Уезда, там, где теперь дома и дворики между Спаленой и Звонарской улицами, когда-то был наш сад. Кладбище. Это оттуда принесены камни, вмурованные в нынешнюю кладбищенскую стену здесь, в Йозефове. Но там, под ногами пражан, занятых своими делами, всё ещё лежат во множестве кости наших праотцев. Есть среди этих двориков один пятачок с древним дубом. Горожане знают, что дерево росло там задолго до строительства Нового Места, но никто уже не помнит, что этот дуб — единственное дерево, которое император велел сохранить, когда срывали наш сад. Дворик вымощен булыжником, однако вокруг дерева в земле утоплены несколько больших каменных плит. Водовоз ставит на них свою тележку, торговки — корзины. Но с обратной стороны этих камней записаны имена тех, кто лежал под ними. Те из нас, кто помнят о еврейском саде исчезнувшего Уезда, иногда приходят в Новое Место, чтобы прикоснуться к этим камням.

Раввин стряхнул оцепенение и глаза его снова загорелись бодрым блеском:

— Один еврей был по делам на Спаленой, и не только узнал о том, что монах переоделся у Святого Мартина, но и о том, куда он направился. Последний раз этого человека видели выходящим на Скотный рынок.

— Чудны дела твои, Господи… Вот уж действительно: Прага — деревня маленькая, — пробормотал Максим. Рабби Лёв с удивлением посмотрел на собеседника:

— Я думал, пан Резанов, вы из тех, кто мало задумывается о вере.

— Просто с час тому назад мы как раз решили отправиться на розыски в те края.

— Ооо… — понимающе протянул каббалист.