Психолога вызывали? - Елена Саттэр
Секонд-хенд от принца? Почему нет. Наверняка у него там много интересного есть.
С Люськой на руках мы отправились на дело. Для всех мы несли сбежавшую собачонку до дому. Всех было мало: когда из дворца отбывало высшее руководство, этот отсек становился для придворных мало интересен, и мы в одиночестве столпились у ученической. Мира вытащила связку ключей и стала по очереди пытаться открыть дверь.
Я начала нервничать. Дверь не поддавалась.
— Мира, какого рожна дверь в ученическую закрывают?
— Приказ императрицы, – оглянулась Мира, — с тех самых пор, как принц сюда девок стал таскать. В покои - табу, туда либо невест, либо жен.
Люська подняла голову, принюхалась и зарычала.
— Девочки, собака заволновалась! — и мы дружно пошли гулять по коридору. Какой-то заблудший слуга пробежал мимо.
— Люси, да ты московская сторожевая, оказывается, — я спустила ее с рук. — Охраняй давай. Собачонка недовольно посмотрела на меня, но смешно стала водить носом в разные стороны.
Наконец дверь открылась. Да, то что надо! Я приложила портьеры к себе, и девочки яростно закивали головами:
— Ваш цвет, госпожа.
— Снимайте.
Ключ к покоям принца мы подобрали быстро, и я, свистнув нашему охранному волкодаву, зашла в святая святых.
Две комнаты в темно-синих тонах с золотыми полосками, массивная мебель - всё вопило о том, что это мужские покои. А огромная кровать с золотым балдахином, на котором парили вышитые черные драконы, — поистине была императорской.
Мира поманила меня к неприметной двери в стене.
— Батюшки, чтоб я так жил! Сердце забилось в груди от такого великолепия. Гардеробная такого размера, что в ней можно в дракона обернуться. Пещера Али–Бабы тихо плакала в кустах. Да если я здесь позаимствую пару-тройку вещей — он даже не заметит. Вначале кожа. Вот прямо передо мной лежали чудесные кожаные штаны — берём. Теперь мне надо рубашек белых. Приложила — пойдет. Штаны — спортом заниматься, а то надоело в пеньюаре ногами махать. Конечно, я в них не влезу, но если вторые взять и лампасами нарастить…
— А что у нас здесь? – прошла я дальше. — Камзолы выходные, украшенные тесьмой с золотыми нитями, — берем. А вот с камешками блестючими пиджачок — отпорю и пояс украшу. Всё беру — в качестве моральной компенсации. Жадность зашкаливала. А что здесь, в ящичке? Осторожно откинула крышку. На подушечке лежали длиннющие мужские труселя, черные, с оскаленной мордой дракона на причинном месте.
— Это свадебные, — заглянула за мое плечо Мира. Я на миг даже поддалась слабости и задумалась, может, стоит внести принца в мой список? Уж больно захотелось глянуть, как они сидят на объекте.
— Нет, Никафондора, возьми себя в руки. Да и пора уже отсюда уходить, а то застанет, не дай Бог, кто.
Девчонки завернули одежду в шторы и окольными путями потащили ко мне в нумер. А я пошла сдавать Люську.
— Люси, ты не обижайся, — говорила я грустной собачонке. — Но тебя надо отнести в покои, а то обвинят, что я тебя украла.
Удивленный слуга попытался забрать Люси, но она зарычала.
— Вы тогда, госпожа, сами ее занесите и на ее подушку положите, — сказал он, запуская меня в покои императрицы. — Ее Величество отбыло.
Кира и Мира уже ожидали меня с ворохом одежды в моей комнате. Тесьму отпороли, камушки срезали, кожаные штаны разошлись на два шикарных пояса. Единственное, что смущало, — на штанах вензелёчки вытесненные, оказывается, были — буква Д в кружочке, и в лучах солнца они так игриво поигрывали.
Бальным платьем потом займусь, а сейчас шнуровочку кожаную на красное приделаем под грудью, и вырез ей же обошьем. Ну вот – новое платье организовалось. На шею бы чего. Я оглядела украденные камзолы. На одном пуговицы были загляденье — золотые с крупным красным камнем внутри. Сделала еще один черный шнурок на шею и надела на него пуговицу.
Встала перед зеркалом — красота. Женщина-вамп. Хищница вышла на охоту. Плотоядно закусила уголок губы, подмигнула и поиграла бровями. Мастерство даже в другом мире проявится.
— Кира, выпусти мне одну прядку и локон сделай — я его так на пальчик игриво накручивать буду. И список женихов не забудь с Мирой обсудить. А я пошла на прием.
Ох, с этими хлопотами даже не пообедала. Воду только и пила. Может, будут напитки какие разносить?
С этими мыслями я вошла в зал для приемов. В этот раз это был зеркальный. В глазах зарябило от множества отражений, даже колонны ими были украшены. В голове закружилось — с голодухи, что ли? Если не хочешь сразу пасть в ноги к какому-нибудь мужику — садись. Конечно, это вариант познакомиться, но вдруг с мамой окажется — отбивайся потом.
И я боком пошла к первому попавшемуся дивану, где сидела какая-то возрастная дама в темном. Отдышавшись, я стала осматриваться и увидела в отражении зеркала взгляд своей соседки, точнее, никакого взгляда не было. Глаза были пустые, она сидела как истукан, и только губы в горестных складках судорожно подрагивали.
Так это та самая графиня, у которой муж умер. И давно уже. Сильно она его видать любила. Женщина, кстати, очень симпатичная.
Я вздохнула. Таких я частенько наблюдала в своем кабинете.
— Да, жизнь разломилась на две части: на “до” и “после” — сказала я тихо, но так, чтобы женщина рядом меня услышала. — Он тебя покинул, и его не вернуть. Это горько и страшно — остаться одной, знать, что он никогда не возьмет тебя за руку, не погладит по волосам. Ты не услышишь его дыхания рядом, не почувствуешь запах его кожи. Ты осталась одна.
Глаза женщины в отражении заблестели.
— Ты любила его так сильно, что твое сердце, кажется, разорвется от горя, если ты скинешь с себя ледяное покрывало, которым ты прикрылась.
Одинокая слеза пробежала по щеке графини.
— Сколько счастливых дней он провел с тобой. Сколько радости вы испытали, и если бы он стоял сейчас рядом, чтобы он хотел для своей любимой?
Я помолчала какое-то время, потом продолжила.
— Он, наверное, хотел бы, чтобы она продолжала жить, дышать этим
