Исключительное право Адель Фабер - Юлия Арниева
— В портовом районе, с его сомнительной репутацией? — морщила нос мадам Мелва. — Никогда! Наша клиентура — это аристократия, а не разбогатевшие торговцы рыбой! Мы откроем второй салон в Театральном квартале, рядом с оперой.
В итоге они открывали салоны в обоих местах, и оба процветали.
Среди счетов и деловых предложений я всегда с особым трепетом искала конверт с маркой Амевера. Письма от Этьена стали для меня самым большим сокровищем. Сын писал о своих успехах в лаборатории профессора Ланкастера, о новых методах скрещивания, которые позволят улучшить скоростные качества наших лошадей. Он подробно описывал свои эксперименты и прикладывал зарисовки.
' Мама , — писал он в последнем письме, — я так горжусь тем, что мы делаем. Скоро конюшни Фабер станут лучшими не только в Вирдании, но и во всем мире. Мечтаю о дне, когда вернусь и смогу применить все свои знания дома. Здесь я познакомился с удивительной девушкой — Эмили. Она невероятна! Целую тебя крепко. Твой сын, Этьен'.
Я отложила письмо, чувствуя, как по щекам разливается тепло. Мой мальчик не просто учился — он нашел единомышленников, он был счастлив. И эта мысль была для меня дороже всех побед и прибылей.
И все же, даже процветание бизнеса и успехи сына не могли заполнить пустоту, которая давно жила в моем сердце. Настоящую полноту жизни мне подарил Риган. Больше не было управляющего и хозяйки. Были просто мужчина и женщина. Мужчина, который прошел со мной через огонь и воду, и женщина, которая, наконец, позволила себе довериться и полюбить. Наши вечерние прогулки превратились в свидания, наполненные тихими разговорами, нежными прикосновениями и долгими взглядами, которые говорили больше любых слов. Я впервые за долгие годы почувствовала себя не просто сильной и независимой, а по-настоящему счастливой.
И вот, в один из таких спокойных, счастливых дней, прибыл королевский гонец. Письмо на плотной гербовой бумаге, скрепленное личной печатью короля, приглашало меня на аудиенцию во дворец.
— Кажется, Его Величество наконец-то нашел для нас время, — сказала я Ригану, показывая ему письмо.
Поездка в столицу на этот раз была совершенно другой. Мы ехали в моем автомобиле, и это было похоже на первое наше совместное путешествие. Мы останавливались в придорожных трактирах, смеялись над глупостями, говорили обо всем на свете, и я чувствовала себя абсолютно свободной.
Грейтаун тоже изменился. Город стал чище, спокойнее. На улицах было меньше гвардейцев, а лица прохожих не выглядели такими напряженными, как прежде. Новый король, несмотря на жестокость, с которой он расправился с врагами, начал свое правление с разумных и популярных реформ — снизил налоги для ремесленников, открыл несколько бесплатных школ, начал борьбу с коррупцией. Народ его любил.
Дворец встретил нас строгим, но не гнетущим порядком. Нас провели через анфиладу залов, и я заметила, что из интерьеров исчезла показная, кричащая роскошь, которую так любили покойный король и королева. Все стало более сдержанным, элегантным, деловым.
Аудиенция была назначена в малом тронном зале. Когда нас ввели внутрь, я увидела Александра, стоявшего у высокого окна. Он был одет не в парадный мундир, а в строгий темный костюм, который лишь подчеркивал его атлетическую фигуру. Увидев нас, он улыбнулся — не вежливой улыбкой монарха, а теплой, искренней улыбкой старого друга.
— Адель. Рад тебя видеть, — сказал он, подходя и целуя мою руку. — И тебя, Риган. Давно не виделись.
— Ваше Величество, — я присела в реверансе, но он жестом остановил меня.
— Оставим формальности. Между нами они неуместны. Прошу, присаживайтесь.
Мы устроились в удобных креслах у камина. Слуга бесшумно принес кофе.
— Я пригласил тебя, — начал Александр, когда мы остались одни, — чтобы еще раз лично поблагодарить. Без твоей помощи, без твоего дома, который стал для нас крепостью, ничего бы этого не было. Я вернул себе то, что принадлежит мне по праву, и в этом есть твоя заслуга.
— Я рада, что смогла помочь, — просто ответила я.
— Поэтому, — продолжил он, — я хочу, чтобы ты знала: ты и твои близкие находитесь под моей личной защитой. Любой, кто посмеет причинить вам вред, будет иметь дело лично со мной. Твое поместье объявляется территорией, свободной от любых посягательств, а ты, мадам Фабер, имеешь исключительное право входить ко мне во дворец в любое время, когда тебе это потребуется, без доклада и предварительных согласований.
Я была ошеломлена. Такие привилегии не даровались даже самым влиятельным герцогам королевства.
— Ваше Величество, это… это слишком большая честь.
— Это справедливость, — твердо сказал он. — И еще одно. Я знаю о твоих подругах.
Он сделал паузу, отпил глоток кофе и внимательно посмотрел на меня.
— Делия, Кэтрин, Александра… Удивительные женщины. Они совершенно не похожи на остальных. Словно… — он усмехнулся, и в его глазах блеснул знакомый лукавый огонек, — словно они не из своего времени.
Я замерла, не дыша. Он знал. Он все знал. Или, по крайней мере, догадывался. Этот намек, брошенный так небрежно, был прямым сигналом — он понимает нашу тайну.
— Они мои лучшие подруги, — осторожно ответила я, внимательно изучая его лицо. — И я бы хотела, чтобы они тоже были в безопасности.
— Не беспокойся, — кивнул он. — Моя защита распространяется и на них. Их предприятия получат всяческую поддержку короны. Вирдании нужны такие люди, как вы. Люди, которые не боятся мыслить иначе и менять мир к лучшему.
Он встал, давая понять, что аудиенция окончена.
— И последнее, Адель, — сказал он, когда мы уже стояли у дверей. — Риган просил меня об одном одолжении. И я, как его старый друг и король, не мог ему отказать. Я освобождаю его от всех клятв и обязательств передо мной. Теперь он свободный человек и может служить только той даме, которой принадлежит его сердце.
Он посмотрел на Ригана, который стоял рядом со мной, и тепло улыбнулся.
— Будьте счастливы, — сказал он.
Мы вышли из дворца, и яркое солнце ослепило меня. Я шла по дворцовой площади, держа под руку Ригана, и впервые за все эти годы чувствовала
