Хейтер из рода Стужевых, том 3 - Зигмунд Крафт
— Но почему ее запретили⁈ Если она настолько эффективна⁈ — не понимал я.
— Потому что чаще человек или заложник своих эмоций, или хозяин. Первые сгорают от собственного дара, вышедшего из-под контроля. Вторые — остальные маги мира. Ими написаны учебники с проверенными методиками. А тех, кто живёт в гармонии с собой и своими чувствами, — единицы.
— Но откуда вы…
— Методика менее опасна для талантливых, — он покачал головой. — Она их тоже калечит, но не сжигает, как одарённых. А вот в критической ситуации может стать шансом на спасение. Потому её негласно распространяли, но только лишь среди ветеранов. Тех, кто закалён в боях и отдаёт себе отчёт в собственных силах. Если узнают, что я передал тебе, молодому и зелёному, эту технику, то попаду под трибунал за разглашение секретных и опасных знаний. Твой батюшка так же вряд ли оценит моё решение.
— Но почему тогда…
— Я верю в тебя, Алексей. Ты сильно изменился за последние месяцы. И твой рассказ, по сути, и есть эта методика, лишь в зачаточном состоянии. Ты бы сам дошёл до неё, но мог при этом пострадать. Я лишь сократил путь и сгладил негативные эффекты. Но, похоже, ты действительно наделён уникальным даром. Ещё и эмоция, гнев… — он покачал головой, нахмурившись. — Это разрушительное чувство, оно никого до добра не доводит. Тебя же питает, но не калечит. Вы сосуществуете непостижимым образом. Кто рассказал бы о таком — не поверил. И ты об этом не распространяйся. Не поймут, не примут, лишь заклеймят.
Я задумался. Дельные вещи говорил старик, на самом-то деле. И всё же я весь необычный! Истинный герой мира! Ва-ха-ха!!!
Хотя ладно, не герой. Но умный, необычный пользователь дара. Медленно раскачиваюсь, но потом как зажгу — мало никому не покажется!
— Вы были правы, — сказал я, внезапно вспомнив другой немаловажный факт. — Валентин неофит второй звезды. Существует вероятность, что и третьей.
— Хм…
Старик вновь нахмурился. Мы недолго просидели в тишине, так как в дверь постучались. К нам заглянула Марфа. Она пришла сообщить, что завтрак уже готов, и мы запаздываем.
* * *Интерлюдия
В тихом полупустом кафе на окраине Тамбова, у большого окна, за которым уже полностью стемнело, сидели Ксения Земская и Валентин Рожинов. От него не пахло дорогим парфюмом, а на лице вместо привычной надменности читалась задумчивость. Простая тёмная водолазка завершала образ, делая его проще и человечнее.
Земской он нравился таким. Она ловила себя на мысли, что со стороны выглядит для других студентов наверняка такой же высокомерной и холодной, а на деле это лишь маска.
Ей было интересно, изменилось бы его отношение, узнай он, что она княжна Юсупова? Потерял бы он всю эту комфортность, заменив её на опостылевшую заискивающую вежливость? Девушка так устала от условностей прежней жизни! Тамбов, который, по мнению родственников, должен был стать для неё клеткой, оказался глотком свежего воздуха. Никогда она ещё не чувствовала себя настолько счастливой, как в этом городе.
— Значит, основная разница не в объёме, а в контроле, — Ксения, увлечённая разговором, жестикулировала вилкой. — Ты говоришь, на второй звезде уже не просто направляешь силу, а чувствуешь каждую её частицу?
Валентин кивнул, отодвинув тарелку с десертом. Его движения были спокойными и точными.
— Именно. На первой звезде ты — грубая сила. На второй — скальпель. Ты не просто бьёшь, ты выбираешь, куда и как ударить, чтобы добиться максимального эффекта с минимальными затратами. Это как разница между молотком и хирургическим ланцетом.
Он смотрел на неё с искренним, как казалось девушке, интересом, ловя каждое её слово о боевых искусствах. Он не поучал, а делился знаниями. И это подкупало.
— А ведь мне казалось, что хорошо контролирую дар, — вздохнула она и положила на язык кусочек тирамису, наслаждаясь его вкусом.
— В этом и суть так называемых «повышений», — тепло улыбался парень. — На последующем контроль становится лучше, чем на предыдущем. Уже кажется, что это раньше работал молотком, а вот сейчас… — он сделал многозначительную паузу, придав лицу таинственное выражение. — Но измерения не врут, приборы видят качественный скачок. А ощущения… они непередаваемы.
— Просто поразительно, — удивлялась девушка, качая головой. — Не могу себе представить.
Земской нравилось общаться с этим парнем. Возможно, даже больше, чем с Алексеем. Так как Валентин был старше и будто мудрее. Но вот в спаррингах она бы предпочла как раз Стужева, за его азарт. Рожинов был более спокоен и размерен, девушка неосознанно подстраивалась под такой темп, что только усугубляло её положение. К тому же, с Валентином, как спарринг-партнёром, она вновь ощущала себя слабой и ни на что не способной. То чувство, которое она ненавидела с детства.
— А в Разломах? — не удержалась Ксения, понизив голос. — Ты же там был. Может, хотя бы намекнёшь? Жуть как интересно!
Выражение лица Валентина помрачнело. Он покачал головой, и в его глазах появилась неподдельная досада.
— Ксения, я бы с радостью… но это гостайна. Серьёзнее, чем ты можешь себе представить. Мои руки связаны. Все практиканты подписывают магический контракт, который жёстко контролирует соблюдение условий. Поверь, даже если бы я очень захотел, то не смог ничего рассказать. Даже под пытками. Лишь то, что был там.
Она вздохнула, но кивнула с пониманием. Его честность в этом вопросе вызывала скорее уважение, чем разочарование. Отец и остальные родственники просто грубили, настаивая на том, что её это касаться не должно.
— Как, кстати, Алексей? — спросил Валентин, как бы невзначай, отхлебнув кофе. — Справился? После нашего… поединка. Я до сих пор испытываю неловкость.
Ксения оживилась.
— Да, вроде бы. Он… снова в строю. Даже лучше прежнего.
Она рассказала несколько примеров их общения, сигнализирующих о возрождении мотивации у Стужева. Валентин слушал внимательно, и на его лице появилось искреннее, как показалось Ксении, облегчение.
— Я очень рад это слышать. Честно, — он сделал паузу,
