Непристойные предложения - Уильям Тенн
— Твоя проблема, Яркая Книжная Обложка, — прервал его воин слева, — состоит в том, что ты слишком привержен классицизму. Вечно пытаешься жить в Золотом веке, а не в настоящем, причем в Золотом веке, имеющем мало отношения к сиу. Признаю, мы в такой же степени дакотцы, как и Вороны, по крайней мере, с точки зрения лингвиста, и, на первый взгляд, то, что применимо к Воронам, должно быть применимо и к нам. Но что происходит, когда мы столь цветисто цитируем Лоуи и пытаемся воплотить его указания в повседневную жизнь?
— Достаточно, — заявил вождь. — Достаточно, Целая История. И ты тоже, Яркая Книжная Обложка, остановись, хватит! Это личные дела клана. Хотя они и служат напоминанием о былом величии бледнолицых, прежде чем их поразили болезни, коррупция и страх. Люди, чьи священные тексты учат нас утраченному искусству быть настоящими сиу — люди вроде Лессера, люди вроде Роберта Г. Лоуи, — разве они не были бледнолицыми? И в память о них, разве не должны мы проявить терпимость?
— А! — нетерпеливо откликнулся Пускающий Сильную Радиацию. — Лично я считаю, что хороший бледнолицый — мертвый бледнолицый. И точка. — Он призадумался. — За исключением их женщин. Бледнолицые женщины — отличная забава, когда ты далеко от дома и хочешь немного побуянить.
Вождь Три Водородных Бомбы суровым взглядом заставил сына умолкнуть. Затем повернулся к Джерри Франклину.
— Твое послание и дары. Сначала послание.
— Нет, вождь, — уважительно, но твердо возразил Яркая Книжная Обложка. — Сначала дары. Потом послание. Такова традиция.
— Мне нужно за ними сходить. Сейчас вернусь. — Пятясь, Джерри выбрался из вигвама и побежал туда, где Сэм Резерфорд привязал лошадей. — Дары, — потребовал Джерри. — Дары для вождя.
Они вместе разорвали завязки тюков. С полными руками Джерри пробрался через собравшуюся толпу воинов, которые с молчаливой надменностью следили за их действиями, вошел в вигвам, положил дары на землю и снова низко поклонился.
— Яркие бусины для вождя, — сказал он, вручая два звездчатых сапфира и крупный белый бриллиант — лучшее, что инженеры нашли в руинах Нью-Йорка за последние десять лет.
— Ткани для вождя, — сказал он, вручая рулон льна и рулон шерсти, которые спряли и соткали в Нью-Гемпшире специально для этого случая и с трудом и большими расходами доставили в Нью-Йорк.
— Побрякушки для вождя, — сказал он, вручая большой, почти не ржавый будильник и драгоценную печатную машинку, работавшие от батареек, — инженеры и ремесленники вместе трудились над ними на протяжении двух с половиной месяцев (первые переводили последним хрупкие старинные документы).
— Оружие для вождя, — сказал он, вручая великолепно украшенную саблю, хранившуюся и передававшуюся по наследству в семье начальника штаба Военно-воздушных сил Соединенных Штатов, который горько возражал против ее изъятия. («Черт возьми, мистер президент, вы хотите, чтобы я дрался с этими индейцами голыми руками?» — «Нет, Джонни, не хочу, но, уверен, ты сможешь забрать почти такую же у одного из твоих горячих младших офицеров».)
Три Водородных Бомбы с некоторым интересом изучил дары, особенно печатную машинку. Затем торжественно распределил их между членами совета, оставив себе лишь печатную машинку и один сапфир. Саблю он отдал сыну.
Пускающий Сильную Радиацию постучал ногтями по стали.
— Так себе, — заявил он. — Так себе. Мистер Томас привез из Конфедеративных Штатов Америки дары получше для церемонии возмужания моей сестры. — Он небрежно швырнул саблю на землю. — Но чего ждать от кучки ленивых, ни на что негодных белокожих подонков?
Услышав последнее слово, Джерри Франклин обмер. Оно означало, что ему придется драться с Пускающим Сильную Радиацию — и от этой перспективы даже мокрые волосы на ногах Джерри встали дыбом. Иначе он потеряет лицо перед сиу.
Термин «подонок» использовался в языке натчезов и сейчас без разбора обозначал всех белых мужчин, привязанных к полю или фабрике под управлением индейского хозяина-аристократа. «Подонок» был ниже раба, и единственная его ценность заключалась в тяжелом труде, который давал хозяевам возможность предаваться мужским занятиям — охоте, дракам и размышлениям.
Если кто-то называл тебя подонком, и ты оставлял его в живых, значит, ты был подонком — со всеми вытекающими последствиями.
— Я уполномоченный представитель Соединенных Штатов Америки, — медленно и выразительно произнес Джерри, — старший сын сенатора от Айдахо. Когда мой отец умрет, я займу его место в сенате. Я — свободный человек, занимающий высокое положение в своей нации, и подонком меня может назвать только гнилой, никчемный, сквернословящий лжец!
Ну вот, он это сделал. Джерри дождался, пока Пускающий Сильную Радиацию встанет. С отчаянием отметил сытую, мускулистую гладкость юного воина. У него не будет ни малейшего шанса. Только не в рукопашном бою.
Пускающий Сильную Радиацию подобрал меч и нацелил на Джерри Франклина.
— Я мог бы прямо тут разрубить тебя пополам, будто толстую луковицу, — сообщил он. — Или мог бы сойтись с тобой в схватке, нож против ножа, и вскрыть тебе живот. Я сражался и убивал семинолов, я сражался с апачами, я даже сражался и убивал команчей. Но я никогда не пачкал рук кровью бледнолицых — и не собираюсь начинать. Эту незамысловатую резню я оставлю надзирателям наших поместий. Отец, я побуду снаружи, пока жилище не очистится. — Он швырнул зазвеневшую саблю к ногам Джерри и вышел.
Но прежде чем выйти, остановился и бросил через плечо:
— Старший сын сенатора от Айдахо! Последние сорок пять лет Айдахо входит во владения семьи моей матери! Когда эти романтические дети перестанут играть в игры и начнут жить в реальном мире?
— Мой сын, — пробормотал старый вождь. — Молодое поколение. Немного вспыльчивый. Совершенно нетерпимый. Но у него добрые намерения. Действительно добрые.
Он махнул белым рабам, и те принесли большой сундук, испещренный крупными цветными пятнами.
Пока вождь рылся в сундуке, Джерри Франклин понемногу расслабился. Он едва верил в случившееся: ему не придется сражаться с Пускающим Сильную Радиацию — и он сохранил лицо. С учетом обстоятельств все сложилось наилучшим образом.
Что же до последнего комментария… разве индеец способен понять такие вещи, как традиция и слава, что вечно живут в символе? Когда отец Джерри встал под растрескавшейся крышей Мэдисон-скуэр-гарден и крикнул вице-президенту Соединенных Штатов: «Люди суверенного штата Айдахо никогда не согласятся — и, по совести, не могут согласиться — с налогом на картофель. С незапамятных времен картофель ассоциировался с Айдахо, картофель был гордостью Айдахо. Люди Бойсе говорят нет налогу на картофель, люди Покателло говорят нет
