Паргелион - Аня Тормент
Алис осмотрел другие свои сокровища: несколько солнечных батарей, камни из пустыни, кварцитиановые кристаллы, пузырьки с редкими жидкостями, которые ему удалось раздобыть. Ещё тут были куски панциря лагмии, впрочем, слишком маленькие, чтобы на что-то сгодиться, скорлупа яиц больших чёрно-белых птиц с переливчатыми перьями и длинным клювом, которые жили неподалёку, — сами яйца он так и не смог найти, и много всего другого, что, как он считал, когда-нибудь ему понадобится, чтобы выменять на что-нибудь, хоть бы на пару новых кракенов, если его возьмут с собой в Меркурий или в другой город. И всё чаще он думал, что было бы неплохо уже перестать спрашивать разрешения.
Вот оно, всё его жалкое имущество. Хотя весь этот дом тоже можно назвать имуществом, а когда владеешь целым домом, это даёт тебе ощущение, что ты твёрдо стоишь на ногах, пусть дом и находится в забытом всеми городе. Расположенный на одной из отдалённых улиц, которая вряд ли была оживлённой даже в свои лучшие времена, дом был окружен старыми липами, посаженными чьей-то заботливой рукой вдоль забора. Сейчас, конечно, границу придомовой территории с трудом можно было распознать, потому что улица заросла кустарником, но всё-таки еле заметная тропка среди буйства природы просматривалась. Алис не спешил её расчищать, хотя и думал об этом. Всё-таки не стоило привлекать внимание к своему убежищу. Сам дом почти не поддался влиянию времени. В отличие от других частей города, где многое было разрушено мародёрами, этот район уцелел и остался почти нетронутым. Окна не были выбиты, входная дверь и подъезд сохранили свой былой вид. Может, уезжая, жители этого дома думали, что вскоре смогут вернуться. Удивительная вера и оптимизм. Алис слышал истории про хаос и ужас, которые полились по улицам города. Ну ещё бы, когда вдруг в центре начинают разгуливать лагмии и другие твари неизвестного происхождения, волей-неволей думаешь, что пришёл давно ожидаемый конец света. С другой стороны, было бы весело посмотреть на такое — огромная членистоногая тварь забирается в кафе, где мирно обедают горожане, и принимается поглощать всё, что плохо и хорошо лежит. А ведь это только позже стало известно: лагмии людьми не питаются, так, понадкусывают для забавы, а вот их панцири оказались очень ценными, так что на самом деле от их появления люди только получили больше выгоды, когда всё устаканилось. А торкты, а терактисы? Их до сих пор на генетиков сваливают, вроде как это плоды неудачных экспериментов, которые прятали в подвалах Венерсберга, но только почему-то появились они тоже в то самое время, что и лагмии. И куча всяких других тварей неизвестного происхождения. Откуда они пришли в наш мир? Это установить не удалось, и тем более непонятно было, как отправить их назад, желательно насовсем. Но научились же люди жить с этим. А со многими удалось даже построить доверительные отношения — например, торктов приспособили для транспортных нужд, а теперь они ужасно дорогие и есть только в Меркурии. А тогда… ведь после этого и стали прижимать сиобов, охотились на них, как на тварей, от которых, как и от всех остальных чудовищ, надо избавиться. Не место им рядом с людьми. Всё это началось тогда.
Дом «Старые липы», как Ласточка называл его про себя, внутри оказался совершенно не испорчен. Иногда казалось, что хозяева вот-вот приедут и ему надо поскорей исчезнуть отсюда. Но никто не приходил. Мебель и разная утварь, шкафы и посуда — всё осталось так, как было в этом доме призраков, который ждал своих хозяев. Только одежда и белье обветшали. Алис пытался представить, кто здесь жил, потому что не осталось никаких фотографий. Но, судя по оставленным вещам, это были мужчина, женщина и ребёнок, наверное, мальчик.
Винтовая лестница вела из холла наверх, где и была комната, которую он облюбовал, — кабинет. Он приходил сюда, чтобы подумать, побыть одному. И чтобы никогда не забывать того, что давало ему силы и надежду жить. Здесь, в своём тайном убежище, он лелеял то, что питало его душу. Алис снова порылся в тайнике и достал напоминание об этом. Женская серёжка — серебристая летящая птица, бережно завёрнутая в бумагу. Он положил её на ладонь и бережно погладил. Она говорила ему о том, кому он должен отомстить. Кого он должен наказать за убийство Майи.
Да, он всё помнил. Пустошь, утопающую в зелёной траве, их маленький дом и её тёмные волосы, которые она подолгу расчёсывала по вечерам. Он помнил и тот день. Коварные, утопающие в тумане пустоши, сладковатый запах трав и темнота. Крики и ужас, её лицо, изуродованное страхом. Боль в рёбрах после жгучего удара эолассо. И лицо, склонившееся над ним.
— Сиобка? — спросил чужак низким, уставшим голосом, разглядывая ребёнка.
— Да! — ответил другой, более грубый голос. — Уродка! Выродок!
— Тащи её сюда.
— А ребёнок? Её?
Мужчина стянул с мальчишки рубашку и бегло осмотрел.
— Ребёнок нормальный. На неё не похож. Пусть живёт.
А потом крики. Он кричал, просил не забирать её. Она кричала от боли и ужаса. Он кричал…
«Только ты ошибся, мразь. Никакой я не нормальный. Я тоже выродок. И этот выродок тебя убьёт».
Алис потрогал отметины на рёбрах. И снова подумал, что доберётся до того охотника рано или поздно. Это он отправил Майю на смерть, хотя она молила о пощаде. Это он оставил его умирать одного в степи. Потому тот охотник на сиобов из Меркурия должен был умереть. А он, Алис, найдёт его и поможет этому свершиться. Когда придёт время.
Алис почувствовал, как постепенно растекается по голове боль. Всё начинается с малого, просто стрельнёт где-то в виске, но через пару-тройку часов начнёт болеть так, что он забудет собственное имя. И эту боль тоже подарил ему тот охотник, имя которого мальчик порой шептал перед сном, чтобы не забывать. Ждать было нельзя, стоило вернуться в Кайро до начала приступа, потому Алис с сожалением покинул «Старые липы», тщательно замаскировав свой тайник.
* * *
По возвращении в Кайро Лиза,
