Дети Доброты - Мила Бачурова

Шамана сперва не узнал даже — думаю, кто это? Что за одежда чудная? А после уж, вечером, услыхал, как они с Эльвирой разговаривали. Шаман сказал, что это ваш костюм. С севера. И что в нём на солнце можно. Он ещё сказал, что вы их для зла будете использовать, чтобы на нас напасть, когда мы спим. Эльвира охала, ахала — она всегда так, когда Шаман приезжает. А он сказал, что ему Мать Доброты подарила этот костюм, чтобы он нас спас. Что он скачет без устали, ночью и днём, и скоро пришлёт к нам защитников. Потом Шаман уехал, его кроме Эльвиры и меня и не видал никто. Я с ним поговорить хотел, но не успел. А через ночь и правда три дядьки незнакомых приехали. Сказали, что их Шаман прислал. Эльвира народ собрала, рассказала, что вы скоро на нас нападёте, а это — наши защитники. На постой их определила, развела по дворам. Прошлой ночью дядьки на дорогу выезжали, но вернулись спокойно. А сегодня командир ихний проспал, да кобылу ему свою жалко, вот и поехал с Дмитрием. Какая — это командир говорит, — разница, верхом или в телеге, дорога-то одна. Если вы появитесь, уж он не проглядит. Ну, и...

— Ну, и не проглядел, — с усмешкой закончил Мрак.

Стафка отвёл глаза.

— Я ведь его пристрелил, — жёстко напомнил Мрак. — Защитника-то вашего. А ты ко мне липнешь, будто банный лист.

— Ну, и липну, — буркнул Стафка. — Я с тех пор, как Шаман приехал да рассказал, что вы нападёте, всё время про вас думал. Про тебя и про друга твоего. Про то, как мы с вами встретились — тогда, зимой... Не говорил никому, понятное дело, а сам думал. Что если бы вы правда злодейство какое затевали, так кто же вам мешал меня убить? Вещи, что принёс, отобрать, а самого закопать в сугробе? До весны никто и не нашёл бы. А вы горючку, сколько обещали, столько отдали. Ничего мне не сделали. И сейчас на дороге ты Дмитрия отпустил.

— Знал бы, что он за тварь, так просто не отпустил бы, — вырвалось у Мрака. — Сперва отрихтовал бы как следует.

И снова подумал, что Кирилл, кажется, был прав — когда говорил о «критическом мышлении», которое в бункерных детенышей напихали ещё до рождения. Соображалка у Стафки, несмотря на то, что башка напичкана всякой хренью, и впрямь работала будь здоров.

— Вот! — вскинулся Стафка. Глаза у него азартно вспыхнули. Тут же потупился, пробормотал: — То есть, я знаю, что насилие — это плохо. Что Мать не позволяет... Но только она и неправду говорить не велит. А я, если бы ты Дмитрия ударил, не жалел бы! Потому что так ему и надо. А тому защитнику — ему всё равно до меня было. Он меня даже, как звать, не спросил... А ты ещё спрашиваешь, почему липну. — Он помолчал. — Это. Костюм-то, как у Шамана, есть у тебя?

— Ну, допустим, есть. — Мрак пока не понимал, куда клонит Стафка.

Комбез у него действительно был. Самому без надобности, прихватил для Эри. Мало ли что. Зимой им ох как не хватало комбеза, сильно ограничивало в передвижении.

— Вот! — повторил Стафка. — Я тебе помогу коней хороших раздобыть, а ты мне костюм дашь. И тогда мы Шамана быстро догоним. Ты не гляди, что я тощий, верхом-то хорошо умею. И вообще выносливый.

Да уж, надо думать. Раз не сдох до сих пор — при такой-то кормёжке...

Мрак ничего не мог с собой поделать, всё больше становилось жаль пацана. Брата Саньку на его месте представлял. И говорит Стафка уже — «мы догоним», будто и не сомневается, что дальше они поедут вместе.

— Даже не спросишь, зачем я догоняю Шамана?

— А мне наплевать, — с вызовом бросил Стафка. — Я этих ваших делов не знаю, и знать не хочу! Догоняешь — значит, надо тебе. А я с тобой пойду, вот и всё. Мне тоже с Шаманом поговорить надо.

— А если я Шамана убью?

— Не убьёшь.

— Это почему ещё? Я же — зло? Не слыхал, что ли?

Стафка прищурился.

— Слыхал. Я, веришь — много чего слыхал! Эльвира наша знаешь, какие красивые слова говорить умеет? А только ещё я слыхал, что люди видали, как вы Шамана к себе тащили. Не убили же, стало быть? Если он сбежать от вас сумел? Значит, и сейчас ты его не убьёшь.

На это ответить было нечего. Теория Кирилла работала: бункерный пацан оказался куда сообразительнее, чем большинство взрослых, которых встречал в южных посёлках Мрак.

— Я быстро скакать буду, — обречённо, уже понимая, что сдаётся, предупредил он. — А спать мало. Чуть что не по мне, два раза повторять не стану, просто в лоб получишь. Жалеть не буду, так и знай.

Стафка грустно улыбнулся:

— А то, можно подумать, до сих пор меня много жалели... Идём, — он вдруг решительно поменял направление.

— Куда?

— Если здесь идти, то скоро тропка появится, которая к лесному озеру ведёт, там сети на карасей ставят. На людей напороться можно. Я тебя стороной обведу.

***

На рассвете Мрак, следуя полученным от Стафки инструкциям, пробрался в конюшню посёлка и увёл двух лошадей. Дневали они в мертвом посёлке неподалеку. Мрак разбудил Стафку перед закатом.

Серебристому «костюму», который оказался ему не так уж и велик — Мрак, рассчитывая на Эри, специально выбирал размер поменьше — пацан обрадовался, как новогоднему подарку. С восхищением разглядывал карманы и застёжки.

— После налюбуешься, — буркнул Мрак. — Завтракаем и выдвигаемся. Я предупреждал, что время на тебя тратить не буду.

Стафка торопливо отложил комбез. Мрак протянул ему два больших сухаря и полоску вяленого мяса.

— Что это? — удивился Стафка.

Мрак поначалу решил, что издевается. Потом вспомнил, что мясо на юге не едят, Шаман от мясной похлебки всю дорогу нос воротил.

— Тебе какая разница?

— Это... убитое животное, да?

— Звезда, — буркнул Мрак.

— Ты не обидишься, если я не буду есть?

Мрак постучал пальцем по лбу.

— Дурак, что ли? Не хочешь — не ешь. Мне больше достанется.

Стафка благодарно улыбнулся и взял сухари. Мрак, глядя, как пацан накинулся на них, отвернулся.

Подумал, что до железки его припасов, рассчитанных на