Клыки - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич

Мы стали подниматься по Золотой улочке. Октавиус Спинола остался в призрачном доме. Или где-то еще. Где угодно.

Посреди улицы стоял пустой воз. В одиноком окне горели свечи, тусклые огни фонарей текли по брусчатке. В дверях дома, в котором жил некромант Леонард Вышпергер, показался обнаженный по пояс однорукий мальчик. Даже не взглянув на нас с Келли, он поднял перепачканное жиром лицо к переливающемуся всполохами небу.

Мы прошли мимо.

Прощай, Прага.

Почему я не рассказывал о других жертвах вампира Ариэля, остановившись постфактум лишь на одном эпизоде сокрытия тела?

Думаю, Ариэль был прав.

Я привык. Привык, несмотря на страх.

* * *

В Кракове мы с Келли снова оказались на грани нищеты. Остатки сбережений уходили на поддержание внешнего вида, соответствующего притязаниям на владение тайной Гермеса. Мы прятали свою бедность от чужих глаз, как уродливого ребенка. Неделю или две обходились без ужинов, на скудную пищу зарабатывали составлением гороскопов.

Ждали.

Флаги нашей славы развевались над Польшей, оставалось надеяться, что их шелест услышат доверчивые уши влиятельного мецената. Благосклонностью судьбы им стал Стефан Баторий, король Польши и Великого княжества Литовского. Король согласился на аудиенцию.

Стефана глубоко впечатлила демонстрация черного кристалла, в которой Эдвард Келли привычно сыграл роль медиума и провидца. Магический шар предрек смерть императора Германии и восхождение на трон Стефана. Воодушевленный перспективами, польский король финансировал опыты по трансмутации.

Покровительство Стефана длилось недолго. Король занимался восстановлением Старого замка в Гродно, что ощутимо сказывалось на казне. Посчитав алхимические эксперименты излишне дорогой забавой, Стефан перепоручил нас заботам лорда Уильяма фон Розенберга.

Так случилось наше тайное возвращение в Богемию. Не настолько, впрочем, тайное, чтобы Рудольф остался в неведении. Поверенные императора прибыли в резиденцию фон Розенберга: Рудольф требовал моей выдачи. Лорд ответил отказом. Я искренне восхищался этим человеком, твердым, смелым, амбициозным. И разумеется, безмерно богатым.

— Я верю в вас, доктор Ди, — сказал болезненно худощавый фон Розенберг в первый вечер после нашего прибытия в Крумлов. — И хочу, чтобы единственной вашей надобностью в стенах моего замка стала надобность в открытии Абсолюта.

Секрет философского камня манил лорда, как кровь манит существо, подобное Ариэлю.

Желая оправдать доверие фон Розенберга, я вернулся к расшифровке языка духов и штудиям с магическим шаром (не без опасения, что в мир живых попробуют проникнуть и другие потусторонние обитатели). Но работе мешала развратная жизнь Келли. Мой компаньон снова погряз в беспробудном пьянстве. С каждым днем во мне росло отчаяние. Кристалл пробуждался лишь в присутствии Келли, наедине со мной оставаясь пустым. Я зависел от своего помощника, и эта зависимость становилась угрожающей.

Эдвард Келли.

Мерзкий, подлый человечишка. Грязь, гниль. Какая немыслимая ирония крылась в том, что за столь трусливой душонкой стоял могущественный демон, древний кровопийца! Или именно этим и объяснялся выбор Ариэля? Змéю легче заползти в разбитый сосуд?

Своими безобразными выходками Келли доводил меня до внутреннего исступления. Мы постоянно ссорились. Я почти желал, чтобы Ариэль стал единоличным хозяином тела: его холодная расчетливость и звериный голод казались меньшим злом, чем гадкая человеческая природа Келли, требующая все бо́льших почестей, внимания и славы.

— Без меня ты ничто, старик! — кричал Келли, брызжа слюной из перекошенного пьяного рта. — Ничто! Как давно ты видел в чертовом камне хоть что-то? А, старик?

Неприглядные, громкие распри в замке фон Розенберга грозили разоблачением.

Но в одном Келли был прав: я не знал, как его заменить. Труд всей моей жизни опирался на возможность общаться с черным кристаллом, я не прекращал надеяться приручить красного льва и постичь иные таинства жизни и смерти. В резиденции лорда мне удалось достичь некоторых успехов — трансмутировать олово и медь в серебро, подлинность которого подтвердили лучшие ювелиры Праги. Это внушало осторожную надежду.

Однажды Келли взбесился из-за того, что все почести достаются мне, а в нем видят лишь прислугу. Он был ужасно пьян и продолжал прикладываться к бутылке даже после того, как его стошнило. Отвратительно. Он попытался встать с лавки, но упал и ударился головой об угол сундука, а когда я хотел поднять Келли, он укусил меня за руку. Я выставил мерзавца за дверь и занялся кистью: отсосал через трубку кровь, скапливающуюся в глубоких ранах, обмыл вином и перевязал.

Через две недели я безропотно принял Келли обратно, согласившись терпеть и оплачивать его гнусные развлечения.

Гостеприимством и щедростью фон Розенберга я пользовался до марта 1589 года. В моих руках находилась почти неограниченная власть над деньгами лорда, и, хотя это больше помогало моим накоплениям, чем результатам экспериментов, я до последнего надеялся преподнести хозяину замка секрет Жизненного эликсира, на который он уповал.

Вернуться в Англию меня побудило приглашение королевы Елизаветы. Находясь в Богемии, я благоразумно поддерживал с королевой дружеские отношения, писал письма, слал небольшие подарки, призванные напомнить о моем тайном опыте и мастерстве.

Келли покинул замок фон Розенберга еще до того, как конверт с теплыми словами английской королевы оказался на столе моего кабинета. Окончательный разрыв наших компаньонских отношений спровоцировало его бесстыдное предложение. Я догадывался, что мой помощник испытывает плотское стремление к Джейн, но не мог и помыслить о…

— Нам следует поменяться женами, — однажды заявил Келли.

— Что? — только и мог промолвить я.

— Таково веление духов, — ответил он своим скулящим голоском. — Мы должны делить наших женщин друг с другом, так они сказали.

Негодяй даже не попытался изобразить возмущение. В первые минуты я был ошарашен, морально слаб.

— Это какая-то ошибка… сущности имели в виду другое… мир и согласие в семьях…

Келли неохотно провел новый спиритический сеанс.

— Нет. Они настаивают на обмене.

В нем не было ни капли морали! Уверен, имей Келли даже крошечное влияние на Ариэля, он бы воспользовался силой кровопийцы, чтобы заставить меня подчиниться. Но злому духу не было дела до мыслишек смертных, гнусных или возвышенных.

Келли отправился в резиденцию короля Богемии. Обманом и хитростью ему удалось вернуть расположение Рудольфа, стать придворным алхимиком и фаворитом императора, а спустя год удостоиться титула «Eques Auratus».

* * *

Прибыв в свою резиденцию в Мортлейке, я нашел ее разоренной. Местные жители, видевшие во мне некроманта, сожгли бесценную библиотеку (четыре тысячи книг!), разбили в щепу мебель, растащили или сломали музейные диковины и философские инструменты. Стены дома пропитались яростью и проклятиями. Несмотря на милость Елизаветы, радушно принявшей меня в Ричмонде, я не получил от государства никакой компенсации.

Чуть позже королева навестила меня в Мортлейке; я приводил резиденцию в порядок. Изданный Елизаветой приказ избавил меня от преследований. На Рождество я получил от нее двести