Куколка - Виктория Серебрянская
Меня бросало из крайности в крайность. То казалось, что жизнь уже закончена и пора подводить итоги. То вдруг в душе разгоралась безумным светом надежда. И мне хватило ума понять, что подобные эмоциональные качели могут для меня закончиться крайне плачевно: я попросту сойду с ума.
Я снова выставила вперед ладонь, прерывая речь медички, и потрясла головой. Будто хотела вытрясти из нее все лишнее.
— Это ты пойми: если я не использую свой единственный шанс остаться полноценной…
— Модификантов сложно назвать полноценными, — возразила Иная прохладно, недовольно поджимая губы.
— Но они полноценнее, чем калека в экзоскелете, вынужденный полагаться на искусственный интеллект во всем! Даже в вопросе похода в туалет! — запальчиво паровала я. И Иная неожиданно молчаливо согласилась со мной.
Мы немного посидели в тишине, переваривая все, что только что произошло. А я еще и собиралась с мыслями, понимая, что если я сейчас не добьюсь своего, то второго шанса у меня уже не будет.
— Вот что, — начала я медленно, — я подпишу все бумаги, в которых будет указано, что я полностью проинформирована о последствиях, понимаю риски и беру ответственность на себя. Ты сможешь в таком случае провести операцию?
Иная молчала, кажется, целую вечность, перед тем как дать мне ответ. Но в итоге коротко выдохнула:
— Смогу. Но только в том случае, если командование даст мне добро.
Последующие сутки я словно спала и видела кошмарный сон. Иная не выпустила меня из здания, отведенного под медицинские службы. Я ходила, обвешанная датчиками с ног до головы. Каждый час меня поили какой-то гадостью, а потом заставляли приседать и отжиматься до потемнения в глазах. Четыре раза брали кровь через катетер, который Иная приспособила мне сразу же, как только мы с ней заключили договор. Но саму медичку я видела нечасто. Со мной занимались другая арлинта и фарна, с которой я столкнулась, когда искала Инаю. От них я знала, что сама Иная занята бюрократической работой: она добивалась разрешения на проведение эксперимента. Так медики деликатно называли то, что мне предстояло. Мне на терминологию было плевать. Главное, чтобы все получилось, чтобы я не превратилась в бесполезное неподвижное бревно.
Единственное, о чем я жалела, это о том, что не могу повидаться с Дайренном. Командор занозой сидел у меня в сердце, я скучала за ним. Но арлинта на этот счет высказалась категорично: или я во всем слушаюсь ее и скрупулезно следую ее предписаниям. Или могу идти искать командора. Но в таком случае про операцию я могу забыть.
Я не понимала категоричности блондинки. Что могло измениться из-за того, что я на полчаса покину медицинский блок и поговорю с командором? Впрочем, несмотря на непонимание, я предпочла подчиниться Инае. Слишком многое для меня стояло на кону.
Чуть больше, чем через сутки, нервная Иная прибежала ко мне с известием, что со мной хотят поговорить президент Альянса и министр здравоохранения. От этого сообщения я, мягко говоря, выпала в осадок. И не сопротивляясь, позволила вытащить меня в соседний корпус.
Отчасти накрывший меня от услышанного шок сослужил мне неплохую службу. Он словно наркоз заморозил все мои чувства и ощущения. И я бестрепетно смотрела на ожидавшего нас в комнате хмурого начальника лагеря, на висящие в воздухе голографические фигуры чиновников, среди которых я знала лишь одного: самого президента. Иши недовольно кивнул в ответ на наши с Инаей нестройные приветствия. И без всякого перехода сообщил:
— Вот она! — И мне почему-то почудились в его голосе нотки злости и неудовольствия.
Пока Иная четко докладывала, как была обнаружена болезнь, как мы с ней пришли к идее модификации моего генома и кто я вообще такая, я ломала голову, чем и когда успела насолить Иши. И почему начальник лагеря относится ко мне с едва прикрытой неприязнью. Пока не вспомнила, что начальник академии должен был перед нашим с командором прибытием о чем-то проинформировать Кайлима Иши. Так что, скорее всего, между двумя начальниками имелась какая-то договоренность. Которая сейчас подставляла голову Иши под начальственный гнев.
Едва эта догадка появилась в голове, как Иная закончила свой доклад. И на меня посыпались вопросы. Политиков интересовало все: кто я, как оказалась в лагере, а до этого в академии? Какие у меня успехи в учебе. Как так получилось, что первокурсница была направлена в лагерь переподготовки кадровых военных?
Последний вопрос был крайне скользким. А потому я сделала вид, что собираюсь обстоятельно ответить на все вопросы по очереди, и начала рассказывать свою биографию, надеясь, что кто-то да захочет задать уточняющий вопрос. А отвечая на дополнительные вопросы, смогу избежать ответов на неприятные. Так оно и получилось.
Когда министр здравоохранения узнал, из какой я семьи, то в первую очередь посочувствовал моей утрате. А потом просто закидал вопросами про наследственность: болел ли кто-то из моих родных чем-то похожим? Какие вообще болезни были присущи моей семье? Могли ли мои гены уже подвергаться мутациям раньше? Вопросы сыпались на меня как горох из рога изобилия. И первоначально заданные действительно стали забываться. Оставалось понадеяться, что никто их не задаст вновь.
— Что ж, девочка, — резюмировала, в конце концов, голограмма президента Альянса, — кому-то другому я бы запретил на том основании, что он недостаточно понимает, на что идет. Но ты из семьи ученых. Не просто ученых, а генетиков, чей вклад в правительственные программы изучения генома и генной инженерии просто бесценен. Уверен, ты понимаешь все риски. А потому, если ты твердо решила участвовать в эксперименте в качестве подопытной, я даю свое добро.
От облегчения у меня едва не подкосились ноги. Нахлынула противная, теплая слабость. Во рту появился неприятный привкус. Это что же, новый симптом болезни? Думать над этим было некогда. Я выслушала напутствия президента и министра, высказала приличествующие случаю благодарности. И мы распрощались. А едва только голограммы в центре комнаты погасли, едва Иши длинно и с явным облегчением выдохнул, Иная вцепилась мне в локоть и потащила прочь.
Я отчаянно надеялась, что во время перехода к медицинскому блоку мне удастся увидать Дайренна. Хотя бы издалека. Но мечты предпочли остаться мечтаниями. Как ни высматривала, командора я не увидела. А потом вообще не осталось времени на тоску по киллу: Иная развила сумасшедшую деятельность по подготовке к операции. Как блондинка объяснила мне сквозь зубы, она торопилась как можно быстрее ввести мне мутаген, чтобы между расчетами и физиологией был как можно меньший разрыв.
Несмотря на добро от президента, мне все равно пришлось подписать кучу бумаг на
