Экспедиция в преисподнюю - Виктория Серебрянская
На душе было гадко. Переживала за то, что невольно поспособствовала крушению карьеры Деррена. И старалась не думать, что ждет впереди меня саму. Чтобы хоть немного отвлечься, я снова засела за чтение дневника, найденного на «Медее».
«…Даже глубокое сканирование не показало наличия хотя бы каких-нибудь форм жизни. Приступая к вскрытию первого куба, мы все считали, что выловленные в открытом космосе предметы являются чем-то вроде скрижалей. Или контейнеров для них. Попросту говоря, мы все были уверены, что внутри найдем послание от неизвестной в Альянсе расы. А когда поняли, что все дружно ошибаемся, было уже поздно…
Куб для вскрытия отбирали случайным образом. Так как они все были совершенно одинаковыми: одного размера, одного цвета, без малейшего повреждения или рисунка. И на вскрытие первого потратили почти пятьдесят часов. Потому что практически сразу выяснилось, что с наскока проникнуть внутрь, не повредив тело, не получится. От лазерного резака куб нагревался. Но и только. На поверхности не оставалось ни трещинки, ни царапины. Что мы только не пробовали после этого! Лазер, плазма, импульс — все оказалось без толку. Но каково было наше изумление, когда один из наших, в сердцах размахивая рукой с зажатым в ней алмазным лезвием, в некоторых случаях используемым для разрезания полимеров, оставил на поверхности куба длинную и отчетливую царапину!
Еще через несколько мучительных часов мы уже точно знали, что эта случайность — счастливая! Нам бы никогда в жизни не пришло в голову пытаться вскрыть куб по центру боковой плоскости механическим способом. А между тем, он поддавался лезвию лишь там. Все попытки вскрыть по ребру провалились. И нам пришлось смириться. Потратив еще около получаса, мы вскрыли, наконец, первый куб. Будь он проклят…
Куб распался на две половинки. Как шкатулка или странного вида чемоданчик. И в то же мгновение с тихим, на грани ультразвука жужжанием в помещение вырвалось нечто. Миллионы, если не миллиарды крохотных, едва заметных невооруженным глазом и очень подвижных головастиков разлетелись в разные стороны. Большая часть из них напала на нас, мгновенно проникая внутрь организма. И наши скафандры оказались для них не помеха…»
Я читала записи неизвестной, сгинувшей на трижды про̀клятой станции «Медея», до тех пор, пока не запекло от усталости глаза, а буквы не начали расплываться. Только после этого я отключила смарткомм, сходила умыться и улеглась, наконец, спать, отвернувшись лицом к стенке куба, за которой колыхалась чернильная темнота…
Сложно сказать, сколько я проспала. Но проснулась будто от толчка. Словно чего-то испугалась. Резко открыла глаза и…
По ту сторону толстого стекла, впритык к стене на полу сидел Райден. Видимо, его взгляд меня и разбудил. Заметив, что я открыла глаза, командор демонстративно поднял руку со смарткоммом и послал вызов. Мой комм сразу же завибрировал на запястье.
Я растерялась: что происходит?.. Мы же прекрасно общались и так!.. Но вызов приняла. И когда открылся аудиоканал, услышала раздосадованное:
— Руорк, чтоб ему, заблокировал для меня возможность открыть твою тюрьму и войти. И переговорник тоже заблокировал. Наверное, пытался заблокировать для меня и вход в ангар, — раздраженно сообщил мне командор, не сводя с меня темного, жадного взгляда, — но на это его власти точно не хватит. Как старший помощник капитана, я могу войти в абсолютно любое помещение крейсера. Если, конечно, доступ туда мне не перекроет сам капитан.
Райден ненадолго замолчал. Может быть, ожидал, что я захочу что-то сказать. Но мне нечего было ему сообщить. И безумно больно было видеть сидящим на полу возле своей клетки. В прошлом я часто слышала про то, что жизнь бывает крайне несправедлива. Но всю правоту этой поговорки осознала лишь сейчас. Когда меня и понравившегося мне мужчину разделяло толстое, сверхпрочное стекло, а от возможного общего будущего оставался лишь горький дым сожалений. Да и тот скоро должен был развеяться…
— Как ты здесь? — с беспощадной нежностью спросил килл. И неожиданно положил на стекло раскрытую ладонь. Будто хотел коснуться меня и погладить. Но стекло не пускало…
— Если забыть о том, что я оказалась в роли лабораторной мышки, то даже хорошо, — с трудом сглотнув перекрывший горло ком, улыбнулась я, сама ощутив, насколько жалкой выглядит улыбка. Нет, скорее гримаса.
Руку даже кололо от желания прикоснуться к ладони Райдена. Даже страшно, как быстро и необратимо изменилась моя жизнь. Одно-единственное неправильное решение все в ней поставило с ног на голову. А ведь я могла уже обрести свое женское счастье… Или, если бы я не вляпалась в неприятности, Райден на меня бы и не взглянул?
— Не бойся, — неожиданно жарко шепнул мне командор. — Это здесь, на крейсере, мои возможности ограниченны. Но когда вернемся на базу, я найду способ вызволить тебя. Верь мне!..
Я хотела верить. Но не получалось.
Почти сразу после этого Райдена вызвал капитан. И киллу пришлось уйти. А я, с тоской проводив его взглядом, отправилась принимать душ. Судя по часам, было позднее утро. В любой момент могли прийти Руорк или Альдана. Ведь вот-вот уже должны были появиться первые результаты моего обследования.
Я не ошиблась в прогнозах. Вдоволь наплескавшись под душем, сменив одежду на чистую, вымыв и высушив волосы, я вышла и услышала ворчливое:
— Ты чего так долго?
У стеклянной стены стоял хмурый Руорк с пластиковыми листами в руке.
Сердце моментально сделало в груди кульбит от сжавшего горло когтистой лапой страха. А потом укатилось куда-то вниз. И я не сразу смогла выдавить, невольно проигнорировав вопрос медика:
— Что там?.. Все… плохо?..
Килл взъерошил себе свободной рукой коротко остриженные светлые волосы. Обратным движением потер лицо. И я вдруг осознала, что он не просто устал, а откровенно измучен. И в последний раз спал бог знает когда. Я бы его пожалела. Правда. Но сейчас все остальные чувства во мне перевешивал страх за собственную шкуру.
— Ну как тебе сказать… — Руорк неожиданно широко зевнул, смутился и извинился: — Прости! Что касается твоих результатов… Мы и так знали, что мутации есть. Первичные результаты только это подтвердили. Так что ничего неожиданного. Нужно ждать посевы.
Разочарование оказалось настолько острым, даже болезненным, что я не сдержалась и грубо поинтересовалась:
— А зачем ты тогда пришел? Если в анализах нет ничего неожиданного?
Медик поднял голову от пластиковых листов и
