Колонистка Бет 2 - Виталий Хонихоев
— Удар будет нанесен через пять минут. — говорит он, растягивая губы в едва заметной холодной улыбке: — да будет посмертие благостным. Хотя… а есть ли оно для таких как ты? Отбой. — он выключает связь и некоторое время смотрит на погасший экран. Да, мелочно, но хоть так он сможет отплатить астронавтам Красного Флота. В термоядерной плазме сгорят не только обломки кораблей и их тела, но и одна из виновниц трагедии. Маловато, но хоть так. В конце концов если эта сумасшедшая Бет из-за этого начнет войну… что же, он только выполнял приказ.
— Полная боевая готовность по флоту. — командует он: — приготовиться к вероятной атаке со стороны Джексонвиля! И начните уже отсчет по залпу. Капеллана на мостик!
* * *
— Зафиксирован ракетный залп! Шестнадцать ракет! Транспондеры включены! Летят… вот данные траектории! Летят к обломкам Красного Флота!
— Вот черт. — говорит капитан третьего ранга Хельга Ли-Норман, глядя на экран, где красные кривые траекторий были подсвечены пунктиром. Если они будут придерживаться этого курса…
— Они пройдут рядом. — говорит стапом: — нацелены почти в нас. Нужно включить транспондер, выйти из тени! Они не осмелятся ударить по кораблю Объединенной Земли!
— У нас нет приказа. — отвечает ему Хельга: — мы выдадим себя.
— А если мы не выдадим себя, то сгорим. Ракеты с термоядерными боеголовками. Бродяги предупредили что будут жечь остатки Красного Флота, нас заденет. Что так, что эдак — мы не выполним задание. — возражает ей старпом.
— Черт. — мысли в голове мелькают, всплывают варианты. Включить маршевый двигатель? Тогда они смогут уйти из зоны поражения, но выдадут себя выхлопом. Спрятаться потом будет почти нереально, придется аж за Юпитер отходить, опять нарушать приказ. Ничего не включать? Есть вероятность превратиться в раскаленный шар плазмы… и как верно заметил старпом — все равно приказ не выполнить. Что так, что эдак… либо плазменный шар, либо трибунал. Она окидывает взглядом капитанский мостик и замечает взгляды, направленные на нее. Никакой паники, все выполнят приказ, даже если это будет приказ ничего не делать и остаться в зоне поражения ракет Бродяг.
— Всем пристегнуться и приготовиться к противоракетному маневру. — командует она: — производим уклонение и уход на полной мощности маршевых двигателей. — она прислушивается к ответным «Есть мэм!» и «Так точно, мэм!». Нет нужды гибнуть всем сразу, да, они выдадут себя вспышкой маршевого двигателя и сканеры Бродяг вцепятся в ее «Пустельгу» и не выпустят пока она не скроется из виду за лунами Юпитера, но так она по крайней мере спасет свой экипаж, который доверил ей свои жизни. Кто бы мог подумать, что Бродяги шибанут по остаткам Красного Флота шестнадцатью термоядерными боеголовками? Что они сделают это именно сейчас? Трибунал… когда он будет, тогда она и ответит за все, а сейчас главное — уйти! Спасти всех — и своих людей и троих взятых в плен молодых Бродяг на шахтерском «пони» и спящую в грузовом ковше десантницу Бет, будь она неладна…
— Пятисекундная готовность! Всем пристегнуться! Ускорение в двенадцать «джи»! Четыре! Три! — звучит голос по кораблю и капитан третьего ранга — опускает забрало шлема, устаиваясь в кресле поудобнее. Двенадцать «джи» — это вам не шуточки. Главное — успеть убраться до того, как ракеты Бродяг детонируют посреди обломков Красного Флота, остальное ерунда. Кровоизлияния в мозг и разрывы внутренних тканей вылечат…
— Два! Один! Запуск! — и в глазах у Хельги все темнеет, из груди выдавливает остатки воздуха!
— Контакт! — звучит голос баллистического вычислителя. Ракеты сдетонировали!
Глава 12
Красный свет. Первым делом она увидела красный свет — как только открыла глаза. Мир вспыхнул красным. Пульсирующий свет аварийного освещения заливал отсек, окрашивая всё в оттенки заходящего солнца над Марсом: стены, панели, даже пар, что клубился из приоткрытой крышки криокапсулы. Она моргнула, пытаясь стряхнуть остатки криосна, вязкой, ледяной паутины. Тело отозвалось знакомой пульсацией: мышцы, отвыкшие от невесомости, ныли, вены горели, словно после укола «янтарного». Грудь сжалась, воздух ворвался с привкусом озона и стерильного пластика, и она закашлялась, хватаясь за края капсулы. Крышка откинулась шире с тихим, шипением, выпуская облако пара — чистого, без горелой изоляции, как обычно бывало на кораблях ССА.
— «Аварийное отключение систем безопасности. Авторизованному персоналу просьба пройти на мостик», — мягкий, успокаивающий женский голос, словно у медсестры из старых земных голофильмов, прокатился по пустым коридорам и отсекам корабля. Слова эхом отразились от стен, ровные, спокойные, безэмоциональные. Но по спине Лины вдруг пробежали мурашки. Она огляделась вокруг, приподнявшись и чуть поморщившись когда у нее закружилась голова.
Отсек был стерилен, как только что с верфи: гладкие титановые панели с матовым блеском, подсвеченные красным, без следа коррозии или пыли веков; выцветшие? Нет, свежие маркировки — «UNSS Пустельга — Разведывательный фрегат Сил Объединённой Земли, 2147», выгравированные лазером в металле.
Она приподнялась и села в капсуле, опираясь ладонями на её гладкие, слегка прогретые бортики. Отсек, узкий и вытянутый, словно кишка гигантского механизма, простирался в обе стороны на добрых десять метров, его стены из полированного титана сливались в сплошной матовый блеск, прерываемый лишь редкими рельефными панелями — вентиляционными решётками, что тихо жужжали, втягивая воздух с лёгким, почти неуловимым свистом, и нишами для хранения, где поблёскивали запертые шкафчики с магнитными замками. Красный свет, исходящий из узких щелей в потолке — не хаотичные вспышки, а ровный, пульсирующий ритм, как дыхание спящего исполина, — отражался от поверхностей, создавая иллюзию, будто весь металл дышит, расширяясь и сжимаясь в такт. Пол под капсулой, выложенный композитными плитами с антискользящим покрытием, был идеально ровным, без единой царапины или крошки, только в дальнем углу, у выхода в коридор, поблёскивала лужица конденсата — прозрачная, как слеза, стекавшая с вентиляционной панели и собирающаяся в крошечный, дрожащий шарик в невесомости.
Рядом с её капсулой, в строгом ряду по три в каждом «стене» — всего шесть штук, — стояли сестринские устройства: вертикальные саркофаги из прозрачного поликарбоната с матовыми вставками, их крышки сейчас плотно сомкнуты, без паровых следов, и на каждой мерцал крошечный индикатор — зелёный,
