Куколка - Виктория Серебрянская
После того как последний из тридцати двух курсантов завершил пробежку, Гимро неожиданно дал еще несколько минут, чтобы парень-арлинт отдышался. А потом рявкнул:
— Все! Стадо овечек, хватит трястись! Построились и приготовились внимательно слушать!
Я становилась в строй неохотно. Заранее «предвкушая» выволочку зеленомордого за то, что я самая слабая в группе и всегда буду тянуть ее ко дну. Но Гимро меня удивил. И не только меня, судя по потрясенным рожам стоящих в начале шеренги игумаров:
— Я расстроен и шокирован, курсанты! — зычно объявил Гимро в первую очередь. Я аж невольно покосилась на него: неужели этот толстокожий гиппопотам способен что-то ощущать? — Думать и анализировать из всей группы могут от силы десять курсантов! Отвратительно!
Над плацем повисла напряженная тишина. Боковым зрением я видела, как парни начали переглядываться, явно не понимая, к чему ведет препод. Я тоже не понимала, чего добивается от нас Гимро. Но так как я и не предполагала ничего хорошего для себя, то просто равнодушно ждала, пока капитан-лейтенант соизволит все объяснить. И зеленомордый продолжил:
— Я что вам сказал перед пробежкой?..
Гимро сделал паузу, явно ожидая, что ему ответят. Но группа ошеломленно молчала. И препод начал злиться. Я уже достаточно изучила Гимро, чтобы понимать: от состояния бешенства того отделял один шаг. А потому рискнула ответить:
— Вы предупредили, что на первой паре будете смотреть на нашу выносливость, — слишком громко в тишине плаца ответила я, предварительно сделав шаг вперед из строя. Было жуткое ощущение, что совершаю огромную ошибку, вылезая вперед со своей инициативой. Но я была абсолютно уверена: если никто не ответит, будет еще хуже. — На второй — на силу, гибкость и специфические навыки!
В какой-то момент мне показалось, что Гимро поморщился от неудовольствия во время моего ответа.
— Ну хоть кто-то в вашем стаде слушает преподавателя! — проворчал он. — Молодец, Куколка! Встать в строй! — И, не дожидаясь, пока я выполню команду, желчно обратился к остальным: — Ну?.. Теперь вам понятно, что я от вас ожидал?.. Качиэни?..
Один из самых рослых и крупных игумаров шагнул вперед и отозвался:
— Так точно! Теперь понятно! Вы ожидали, что мы будем экономить энергию и рационально распределить силы!..
— Угу, рационально… — Гимро кивком отправил курсанта назад, в строй, а сам продолжил: — Если бы вы, Качиэни, вовремя над этим задумались, то, скорее всего, сейчас не занимали бы предпоследнюю строчку рейтинга. Ниже даже Куколки!
Сначала меня взбесило то, что Гимро перед всей группой назвал меня собачьей кличкой. Но когда я повернула голову в его сторону, заметила, с каким шоком, неверием и неприязнью смотрят на меня однокурсники. Вот тогда до меня начало доходить, что что-то не так. А окончательно все встало на свои места, когда Гимро зачитал список с распределением позиций. Я, к своему невероятному потрясению, узнала, что занимаю восемнадцатую строчку…
Силу, гибкость и специфические навыки Гимро без затей собрался выяснять на… полосе препятствий. Только глянув на нее, я ощутила дурноту: из ближайших препятствий были столбики, по которым требовалось пробежать, довольно длинное бревно, потом виднелись какие-то штуковины вроде турникетов, только хаотично расставленные, потом обзор перегораживала отвесная стена. То, что я не заметила еще одно препятствие: туннель, я узнала тогда, когда стартовали первые курсанты…
Перед стартом Гимро ехидно предупредил нас, что оценка за полосу препятствий состоит из двух частей: за скорость и за качество прохождения. Причем качество сегодня было более важно. Но при этом оно не должно было идти в ущерб скорости. Другими словами, сильно торопиться было не нужно. Чем меньше ошибок, тем выше оценка. Но и шагом плестись тоже было запрещено…
Стартовали по трое с разницей в пятнадцать секунд, чтобы не мешать друг другу. И стартовавший в первой тройке громила Качиэни… застрял в трубе, которая изображала тоннель! Я смотрела широко раскрытыми от шока глазами на то, как беднягу за ноги вытаскивали из трубы два его соотечественника… Увы, Качиэни получил безоговорочный неуд. Хотя Гимро и разрешил ему попробовать второй раз, стартовав уже после меня.
Столбики, которые я по наивности посчитала поначалу стартом полосы, тоже оказались «с сюрпризом»: они были слабо закреплены и шатались под весом парней. А нужно было удержать равновесие и допрыгать по ним до конца. Наблюдая за тем, как очередной игумар сверзился с полуметрового столбика вниз, очевидно, чувствительно приложившись о грунт коленом, капитан-лейтенант ехидно процедил:
— Ничего! К концу учебного года все, кто не отчислится, будут у меня порхать на этом участке как бабочки!
Глава 5
Дожидаясь своей очереди, я невольно подслушала чужие разговоры и узнала, что именно на этой полосе сдавался вступительный экзамен. И что с ней мы расстанемся в конце первого месяца обучения, перейдя на более сложные, технологичные тренажеры. Что эта полоса считается среди курсантов-десантников «детской песочницей». Но меня эти знания ни капельки не утешили. Мне б хотя бы с ней справиться…
— Куколка, вперед! — без особой экспрессии гаркнул Гимро, когда из всей группы остались лишь фарн, я и Качиэни. Причем последнему было запрещено стартовать вместе с нами, несмотря на то что свободная полоса имелась.
Краем глаза заметив, как фиолетовой молнией мелькнул фарн, исчезая в «туннеле», я тоже бросилась на исходную позицию, мгновенно поняв, что мне нужно либо становиться на четвереньки, позволяя всей группе позубоскалить по поводу моих тылов, либо нырять головой вперед, как фарн. Так как фарн, я не умела. Пришлось позориться. Впрочем, протискиваясь в узкую, немудрено, что Качиэни здесь застрял, трубу, я услышала рык Гимро, обещавшего тому, кто будет пялиться на мою задницу, дополнительно десять кругов по полигону. Чтоб сбросить, так сказать, пар.
Что преподу ответили, и был ли вообще ответ, я сказать не могу. Оказалось, что туннель скрадывает и искажает звуки. Да и мне следовало сосредоточиться не на том, что осталось за спиной, а на том, что ждало впереди.
Я была достаточно худой и мелкой, чтобы передвигаться внутри трубы ползком, резво перебирая локтями и коленями, это выяснилось очень быстро. И особых проблем для меня не составляло. Хуже было другое: где-то на середине тоннеля на меня вдруг навалилось ощущение, что я не смогу. Не выберусь. Застряну здесь, как Качиэни, но в отличие от игумара далеко от начала трубы. И меня отсюда никто и никогда не выудит. Откуда-то появилось ощущение, что труба сжимается вокруг меня как кишка, будто силясь меня проглотить. Воздуха перестало хватать.
