Сила слабых - Самат Айдосович Сейтимбетов

в тот момент я не имел доказательств ни того, ни другого, ни внешнего принуждения, ни их свободы воли. Они готовы были сражаться и убивать друг друга, подавая дурной пример другим. Да, повторюсь, у Земли и союза систем хватило бы силы развести их в стороны, в разные углы, следить, чтобы не подрались снова, но… это сейчас хватило бы. Возникни еще один конфликт, два, десять, участники которых уже знали бы, что их не отшлепают, а ласково пожурят и будут насильно удерживать на расстоянии от врага? Что только распаляло бы их в демонстрации силы и воинственности, мол, мы бы ух, да земляне и союз систем нам не дают? Это силы, время, энергия, репутация, жизни живых, в конце концов, тех, кто стоял бы между двумя враждующими сторонами! Тогда как в том варианте, который отстаивал бы я, враждующие получали бы по заслугам, и сами занимались бы собой, не тратя ресурсы Земли и союза систем. Наглядный пример для всех, видя который другие задумались бы, начали бы вести себя миролюбивее или по крайней мере знали бы, что, нападая на соседа и друга, вонзая ему в спину нож, они неизбежно вылетели бы из союза систем. Минимизация затрат, спасение жизней, попытки возместить затраты, в данном случае за счет системы Цайг, и возможно, работая на ее выкуп, обе цивилизации как раз образумились бы и преодолели свою вражду. Перевоспитание трудом на благо общества, только в иной обертке, хотя, конечно, когда я действовал там, на Цайге – два, то не думал так красиво. Да, те, кто не сумел бы преодолеть свой гнев, возможно погибли бы в изоляции, но лучше так, чем если бы потом они отравили весь союз систем и погубили намного больше.

— Возможно, они бы взялись за ум и направили свою воинственность на врагов союза?

— Возможно, - не стал возражать Лошадкин, - но это все лишь предположения о будущем, тогда как конфликт двух цивилизаций, ранее крепко друживших, был реальностью, и я действовал, исходя из нее. Не мог полагаться, что в будущем они подружатся сами или исправят себя, так как здесь и сейчас они уже дрались и пришлось действовать.

— Рассматривали ли вы вариант бездействия?

— Да, но ситуация накалялась и бездействие, по сути, было бы эквивалентно устранению из конфликта. Улететь и дать им подраться, попросту говоря, а потом вернуться и разгонять силой, или просто выставить вон из союза систем, - Лошадкин подумал и добавил. – Или они сами истребили бы друг друга. Не исключено, что конфликт разгорелся бы только сильнее, часть цивилизаций выступила бы за демтархов, другие за зваздианцев, и союз систем раскололся бы. Возможно, это и было целью, одной из целей вредителей, желавших, в конечном итоге, отомстить Земле и испортить все созданное ею.

— Поэтому вы отстранили, фактически, напарника от принятия решений?

— Луис А Хонг не сделал бы того, что нужно, - собравшись с духом, заявил Лошадкин. – Трагедия Раскола диктовала бы его действия, и он попробовал бы помирить две цивилизации, искренне считая, что действует в их лучших интересах. Он призвал бы внешнюю силу и помирил их насильно, создав ненужный прецедент.

— Все так, - кашлянув, заметил Луис. – Поэтому я, хоть и протестовал на словах, но не действовал, отдав всю власть Михаилу Лошадкину.

— Который не постеснялся ею воспользоваться, - заметил председатель, словно осуждал.

Лошадкин мысленно представил робких дипломатов и хмыкнул. Печальное и смешное вышло бы зрелище, практически душераздирающее. А потом раздирающее еще и союз систем, созданный отнюдь не робкими живыми, теми, кто не стеснялся брать власть в свои руки, хотя и действовал в интересах живых.

— Да, не постеснялся, - ответил он. – А теперь готов ответить за свои действия.

— Что же, так и будет, - сказал председатель. – Начинаем голосование по всем поставленным вопросам.

Лошадкин был готов морально, и все равно замер, пока решалась его судьба.

Эпилог

Лошадкин вышел в полном ошеломлении. Кружилась удивительно пустая голова, слегка тряслись руки.

— Я и не сомневался в тебе, дружище! – весело заявил Руслан.

— Зато я сомневался, - медленно произнес Лошадкин.

— Зря, - серьезно заявил появившийся из ниоткуда Гопкинс. – Пойдемте, пошепчемся.

Рядом уже крутилась Карраха, но ее не пустили, оставили «охранять», а вот против Трорга Гопкинс ничего не имел. То ли из-за земного гражданства, то ли потому, что вендарец был соратником Лошадкина.

— Вот по глуповатому выражению лица Михаила сразу понятно, что он пришелец из прошлого.

— Эй, - вяло возмутился Лошадкин.

— Ладно, прими, как данность, что ты принес много пользы, спас больше живых, чем погубил и серьезно помог службе безопасности. Теперь будут проверки, ужесточение протоколов, много чего будет. Мы… не упустили эту сферу, просто обращали на нее меньше внимания, чем следовало бы, так как хватало других задач. Но это мои дела, а я хотел пошептаться о твоих. Чем ты теперь намерен заняться, после того как тебя наградили, повысили, похвалили, и так далее? Только не говори, что будешь лежать кверху пузом на своем острове и загорать.

— Я…, - Лошадкин осекся, вздохнул. – Ты прав, не буду. По уму, стоило бы продолжать дипломатию, да набираться опыта, но мне не дает покоя этот Джонатан Сол. То, что он был из Отколовшихся, то, что у него были техи Сильных, то, что сам Раскол, возможно, организован нашими заклятыми инопланетными друзьями.

Гопкинс метнул обжигающий взгляд, не хуже Луиса.

— Думаю, небольшое посольство к ним, с выдачей того, что осталось от тела Джонатана, а также дипломатической нотой с претензиями из-за случившегося, будет в самый раз. О, они несомненно от всего откажутся, а доказательства слишком слабы, не говоря уже о том, что они не подкреплены силой. Пустая нота пустого протеста, жест бессилия и отчаяния, если посмотреть со стороны, но если копнуть глубже, то это разведка боем. Отправка агентов к нам, попытки захвата, и тут я лично явлюсь к ним, слишком заманчивая цель, чтобы отказываться, а дальше посмотрим по ситуации.

Жерар повел головой, словно ему жал и колол воротник, пробормотал.

— Зачем я только спросил? – подобрался и сказал уже серьезным голосом. – Ты прав. Неспокойно в галактике, что-то бродит, бурлит и заваривается, надо действовать, рисковать. Вот только… Отколовшиеся.

— Да, больная тема, - согласился Лошадкин. – Но, возможно, именно поэтому ей и