Сила слабых - Самат Айдосович Сейтимбетов
— Поэтому вы начали его провоцировать?
— У меня не было плана, как такового, я пытался перебить эмоции эмоциями и вынудить вредителя действовать, чтобы он совершил ошибку. Если бы Джонатан Сол или тот, кто им притворялся, не попробовал бы похитить меня, то ничего бы и не нашли. Сотрудников научной миссии эвакуировали бы, бойня разгорелась с новой силой, а вы, возможно, сейчас голосовали бы за исключение демтархов и зваздианцев из союза систем. Или за отправку туда миротворческих сил. Ну и за мое изгнание или заключение, не знаю уж.
— Вы так уверены в этом, - прозвучал обманчиво мягкий голос.
— Конечно, - ответил Лошадкин, не переводя взгляда.
Возможно, и ошибка, демонстрация слабости или вины, но не плевать ли? Если бы он хотел юлить и вертеться, перекладывать вину, то изначально вел бы себя иначе.
— А почему?
— Что почему?
— Почему вы так уверены в том, что будет предъявлено обвинение?
Как это почему, чуть не взорвался Лошадкин. Он действовал, подвел, погубил, высокий пост, рейтинг, общественное положение, факторы, утяжеляющие вину, все как по учебнику.
— Это имеет какое-то отношение к заседанию? Как мне сказали недавно, слова — это слова, а дела – это другое.
— Имеет, - твердо возражает председатель. – Мы разбираем не только поступки, что случилось, но и кто сделал, чем он руководствовался, пытаемся понять, что за живой перед нами.
Вместо того, чтобы бездушно судить всех по формальным законам, мысленно продолжил Лошадкин. Опасно, а если бы на его месте оказался талантливый лжец, или проще, дипломат, который любой ценой стремился бы пролезть выше, соврать, обмануть, лишь бы отвести от себя вину? Уязвимость системы, прикрытая системой выдвижения, что не пролезет такой снизу, но все же.
Лошадкин моргнул, отгоняя слишком глобальные мысли.
— Потому что благо общества выше отдельного живого, - выдал он, - и опасность для общества оценивается гораздо строже, чем индивидуальная.
— Все понятно, у меня больше нет вопросов.
— У меня тоже.
— И у меня.
— А у меня есть. Вы угрожали лишить демтархов и зваздианцев места в союзе систем, а также самой системы Цайг, чтобы заставить их отрабатывать выкуп планеты со святынями.
— Говорил и готов повторить свои слова, - отозвался Лошадкин.
— Это была попытка давить на эмоции? Переключить их и вырвать из одурманенного состояния?
— В том числе, но слова эти, как уже сказал, готов их повторить, - твердо ответил Лошадкин. – Возможно, меня и не послушали бы, но я все равно настаивал бы на их исключении и изъятии системы Цайг. При условии, разумеется, что они действовали сами, без постороннего воздействия. Внешнее отрезвляющее воздействие и необходимость копить на выкуп, возможно, вразумили бы их в будущем или они окончательно скатились бы обратно, если бы не сумели одолеть самих себя. В истории Земли уже бывали похожие моменты, когда все висело на волоске, например, пресловутая революция тьмы. Люди едва не погубили себя сами, без посторонней помощи, но опомнились и справились, вышли в космос и протянули руку помощи другим. Но эта рука помощи подразумевает, что принявший ее, все же берет на себя обязательства, а не бьет в спину.
— Вы пытались учить их методом «брось в воду, пусть плывут»?
— Нет, я, - Лошадкин потер лоб, замолчал, пытаясь сформулировать мысли.
Не облекал он свои действия в слова, а следовало бы. Еще одно доказательство, что до настоящего дипломата ему было еще срать и срать.
— Если они готовы были добровольно, без внешнего воздействия, без попыток договориться и понять, дождаться нормального расследования, взяться за оружие и начать убивать тех, с кем еще вчера делили еду и кров, то значит, с ними что-то всерьез не так. Если бы их не остановили угрозы и обещания внешнего воздействия, гарантия верной гибели, то, - Лошадкин развел руками, — это все очень напоминало бы Землю в прошлом веке, не так ли? Когда все знали, что применять слишком мощное оружие, означает погубить всю планету и все равно применяли, ради каких-то своих мелких целей. Готовы были сгубить общество ради личного. Если бы демтархи и зваздианцы показали себя такими же, то оставался бы только один выход – отобрать и изолировать, чтобы они или сами спаслись, или сами погубили себя.
— То есть вы собирались отказать им в помощи?
— Земля и союз систем уже оказали им эту помощь, помогли развиться, дали энергоний, возможность колонизации других систем, - твердо ответил Лошадкин, успевший собраться с мыслями. – Дальнейшая помощь тем, кто ее не желает, это уже излишнее утирание соплей, гиперопека, которая не нужна никому. И я говорю здесь даже не о ложной репутации Земли в галактике, как «утирателей соплей», нет. Там ошибочно путают нашу готовность помочь со слабостью и в то же время считают нас Сильными, не понимая, что это сила слабых.
Лошадкин моргнул, вскинул руки.
— Немного увлекся, прошу прощения. Итак, да, Земля и союз могли бы вмешаться, насильно примирить обе цивилизации и поставить вооруженные силы наблюдать за ними, потратить много сил и времени, на то, чтобы перевоспитать их или убедиться, что те все равно готовы полезть в драку. Могли бы, но зачем? Эти силы, энергия, время пригодились бы в других местах, для помощи тем, кто в ней нуждается. Да, это жестоко, не отрицаю, бросить их одних, но разве их бросили бы просто так, без повода? Нет, вначале они показали бы, что не готовы жить дружно, начали бы убивать соседей и за этим последовало бы наказание, не уничтожение даже, а просто изоляция, очень мягко по галактическим меркам. Изоляция со вторым шансом, возможностью самим преодолеть свою гордость и предубеждения и вернуться в союз систем. Изоляция, которая нужна была бы всем нам.
— Объясните.
— Новый курс Земли и сам союз систем построены на том, что каждый вносит вклад в общее дело.
— Как и зваздианцы с демтархами, и они вполне вправе ожидать ответной помощи, не так ли?
— И Земля с союзом оказали эту помощь, прислав нас для расследования. Разве две цивилизации согласились подождать, пока пройдет расследование? Нет, понятно, что на них воздействовали, но
