Крайние меры (ЛП) - Харпер Хелен

— Вы завербовали убийцу.

— Мы вампиры, Бо. Мы уже ходим по тёмной стороне. Мы завербовали её, чтобы помочь ей.

— Вы не должны быть злыми.

— Мы не такие. Мы даём пристанище многим, кто оказался на неверном пути. Мы даём им выход. Твоя подруга Бет была проституткой, которая подрабатывала в банде и, безусловно, была близка к скоропостижной кончине. Нелл была воровкой. У нас есть наркоманы и убийцы. Не все являются преступниками, но для тех, кто ими является, мы предлагаем альтернативу. Мы помогаем тем, чья жизнь находится на пути в ад. Это то, что мы пытались сделать для Никки, но мы не понимали всей степени её ложных представлений о той ночи.

Монсеррат пристально смотрит на меня мгновение, словно желая, чтобы я поняла. Я думаю о других новобранцах из моей группы — бывшем политике с тёмным прошлым, загадочных комментариях Питера о том, что он заслуживает страданий, жестоком нападении Риа и Урсуса, предостережении моего деда о том, что я не могу доверять вампирам… Всё это было у меня перед глазами всё это время. Неужели каждый вампир заслуживает сидеть за решёткой, а не разгуливать на свободе?

— Арзо не преступник, — слабо возражаю я.

— Не все такие. Не для каждого тёмная сторона жизни означает нарушение закона.

Единственной виной Арзо было то, что он влюбился не в того человека. Интересно, в чём же заключается тёмная сторона Майкла. Мне трудно осознать всё это. Тот факт, что вампиры выше человеческих законов, теперь воспринимается как оскорбление человечества. Я признаю, что завеса секретности, окутывающая политику вербовки вампиров, начинает обретать больше смысла. Принимая преступников, они обеспечивают безопасность остального мира. Но они дают этим преступникам неограниченную власть, пока те пожинают плоды употребления крови. Они должны быть наказаны, а не вознаграждены.

Майкл, кажется, знает, о чём я думаю.

— Бо, просто удивительно, на что способны организованность и преданность. Наши Семьи держат всех в узде. Считай, что мы — военная школа-интернат, но более постоянная. Мы держим в узде тёмную натуру каждого из наших членов из-за того, кем они становятся, когда пьют. Но после того, как они обращаются, они также соблюдают правила и заглаживают свою вину за прошлую жизнь. Мы следим за тем, чтобы они это делали. При малейшем намёке на преступную деятельность их казнят. Честно говоря, до появления Никки у нас никогда не было проблем. И почему мы должны подозревать её больше, чем кого-либо другого? Знаешь, твой друг Питер — тоже один из них. Многие люди считают, что могут обрести искупление, присоединившись к нам.

Мои губы кривятся.

— Употребление крови освобождает вас от грехов? Мне кажется, это только усугубляет их.

— Люди, которые предлагают нам себя, делают это добровольно, — говорит он, мягко упрекая меня.

Я хмурюсь.

— Это ты так говоришь. Забудь о людях. Твои вампиры должны сидеть в тюрьме.

— Для чего нужна тюрьма? Это для того, чтобы реабилитировать или наказать? Мы превращаем людей, находящихся на задворках общества, в полезных личностей, которые вносят свой вклад в развитие мира.

— Никки не привносила никакого полезного вклада.

Выражение его лица затуманивается.

— С ней мы совершили ошибку.

— Не сомневаюсь, что так, чёрт возьми, и было.

Я понимаю, что Монсеррат испытывал к Никки те же чувства, что и я. Сочувствие к её положению побудило его помочь ей, разрешив её вербовку, точно так же, как жалость к ней заставила меня поверить, что она невиновна. Она пустила пыль в глаза всем нам. Но это не меняет того факта, что если бы не обычаи Семей, Тэм, Черити и все остальные были бы до сих пор живы.

Я с трудом принимаю сидячее положение. У меня немного болит тело, но в остальном всё в порядке. Это чудо, учитывая, что я почувствовала, когда Никки вонзила в меня холодное оружие.

Я думаю о том, что Монсеррат не появился на Биг-Бене, пока всё не закончилось.

— Леди Бэнкрофт. Она мертва?

Его мышцы напрягаются, и он резко кивает.

— Она знала, чем рискует.

— Это была ловушка. Вы знали, что если расскажете всем, что собираетесь встретиться, то привлечёте к себе преступника.

— Это была слишком хорошая возможность, чтобы её упустить. Мы всё спланировали. Пока не появилась ты.

— Ты, чёрт возьми, не рассказал мне о своём плане, не так ли? Если бы ты рассказал, я бы оставила вас всех в покое.

На его губах появляется тень улыбки.

— Нет, ты бы этого не сделала. За последние недели я узнал тебя достаточно хорошо. Ты бы никогда не пропустила такое.

— Ты мог бы сказать мне, — упрямо говорю я.

Монсеррат вздыхает и откидывает волосы со лба.

— Я собирался. Я даже собирался пригласить тебя туда, чтобы ты подождала с Бэнкрофт, — он бросает на меня полный раскаяния взгляд. — Мы думали, что с её способностью контролировать других силой мысли у предателей не будет ни единого шанса. Но разум Никки уже был настолько искажён, что всё, что пыталась сделать Леди Бэнкрофт, не могло сработать. Возможно, если бы ты была там, всё сложилось бы по-другому, но ты была слишком слаба, Бо. Ты едва могла стоять на ногах.

— Я могла стоять достаточно хорошо, чтобы взобраться на грёбаную вершину Биг-Бена.

— И, очевидно, по пути кого-то вырубила.

Я совсем забыла о Борисе.

— Он…?

— Он в руках полиции. Он должен быть благодарен. Медичи с удовольствием пытал бы его до конца отведённой ему жизни.

Я обдумываю всё, что произошло. Нехватка коммуникации стала моим провалом, не только в финальной схватке с Никки, но и на протяжении всего пути. Я думаю о ноутбуке, который мне подарили. У меня была информация о Никки под рукой, но я сразу же отмахнулась от неё, потому что она была таким же новичком, как и я. Леди Бэнкрофт сразу поняла, что вдохновителем может быть новичок, но я не разговаривала с ней, пока не стало слишком поздно. Я могу сколько угодно винить Майкла Монсеррата, но я тоже совершила кучу ошибок. Было так много моментов, когда более чёткое и честное общение сделало бы жизнь проще. Я твёрдо решаю никогда больше не допускать подобного.

В животе урчит, и я понимаю, что ужасно проголодалась. Мне нужно что-нибудь съесть.

— Какой сегодня день?

— Понедельник.

Моё сердце поёт.

— Всё кончено. И лунный месяц закончился.

Монсеррат отводит взгляд. Меня охватывает неуверенность.

— Что? — я протягиваю руку и сжимаю его широкое предплечье. — Что такое?

— Твои травмы были очень серьёзными, Бо.

— Но я в порядке, — говорю я ему. — Я чувствую себя прекрасно.

Он снова переводит взгляд на меня. В его тёмных глазах читаются какие-то необъяснимые эмоции. Я качаю головой.

— Нет.

— Бо, выбора не было. Ты либо почерпнула бы силу из человеческой крови, либо умерла бы.

— Нет, нет, нет, нет, нет, нет.

— Бо, — начинает он.

— Я слышала, как кто-то сказал, что я Сангвин! — взрываюсь я. — Две минуты назад! Сразу после того, как я очнулась!

Монсеррат встаёт и начинает расхаживать по комнате.

— Если бы был другой способ, я бы сделал всё, что мог.

— Я слышала…

— Питер, — говорит он. — Питер Аллен — Сангвин. Я не думаю, что его сердце когда-либо лежало к вампиризму, несмотря на то облегчение, которое это принесло бы ему.

У меня пересыхает во рту. Я пытаюсь заговорить, но слова не идут с языка. Он, должно быть, лжёт. Это какая-то дурацкая вампирская шутка. Монсеррат вздыхает и протягивает мне маленькое зеркальце. Я сглатываю и опускаю взгляд. Правда смотрит мне прямо в лицо. В обоих моих зрачках — предательские красные точки.

— Знаешь, это не так уж и плохо. Возможно, со временем тебе это понравится.

Я подношу зеркало поближе к своему лицу. Я грёбаный вампир. И не только это, я ещё и грёбаный вампир, окруженный преступниками. Всё, что я чувствую — это отчаяние.

Монсеррат прочищает горло и протягивает мне стакан. Я угрюмо беру его. Он наполнен кровью, и мой желудок снова урчит, пока я глотаю вязкую красную жидкость. Я чувствую, как на глаза наворачиваются слёзы. Я крепко зажмуриваюсь, подношу стакан к губам и пью.