Биение истинного сердца - Айя Кот
Она не хочет открывать глаза. Пока висишь на грани — всё возможно. И пусть слух вновь её обманывает, но Есения хочет слышать воображаемое дыхание Арсения. Было бы неплохо ещё ощутить биение его сердца, но Есения слышит только своё. Бам, бам, бам. Оно как метроном отбивает секунды до нового падения. В этот раз слишком долго. Вечность перед небытием всегда такая. Неприятно-спокойная и с привкусом «а может…». Есения знает, что не может. Она проваливалась уже тысячи раз, каждый раз надеясь, что именно сейчас тишина отступит, тело перестанет притворяться ветошью, огонёк внутри вспомнит, что тлеть — не вариант, проснутся практически бесконечные энергетические резервы, она поднимется на ноги, протянет Арсению руку, и они наконец пойдут дальше.
Есения знает, что всё это обман. И даже то, что наконец получилось, тоже. Сейчас пройдёт ещё немного времени, и Арсений отключится. А может, уже, просто тело продолжает играть в странную игру под названием «он дышит». Возможно, его прямо сейчас выжигает. Возможно, уже выжгло. Есения не видит. Не слышит. Не чувствует. Энергии не хватит даже на то, чтобы без последствий принять животную суть, а застревать где-то посередине… Нет, она не готова вновь болтаться посреди бесконечного неприятного чего-то, беспомощно скрестить изнутри, кричать, оглушая лишь себя… Уж лучше переждать последние мгновения перед небытием, чувствуя физическую слабость и слыша тишину.
Только вот Арсеньево дыхание никуда не пропадает. За окном всё так же ездят машины, шумит ветер, стуча ветками в стекло, где-то тикают часы, своё сердце успокаивается, решая, что нужно отдохнуть, на плечах вновь чувствуются Арсеньевы руки… Есения слабо хмурится и приоткрывает глаза. Мир кажется вполне реальным, а Арсений вздыхает глубже и, как будто бы, с трудом. Есения пробует пошевелить своими пальцами, и это неожиданно получается. Обычно перед небытием сознание теряет контроль над физической оболочкой, и она остаётся лежать безвольной тряпочкой. Сейчас же Есения чувствует себя слишком живой. Она не должна слышать обычные звуки, не должна улавливать разницу в дыхании, не должна чувствовать чужие касания. Сердце должно затихнуть, тишина поглотить, тело перестать ощущаться…
— Ты живой… — Есения, не без труда, открывает глаза полностью и заглядывает в Арсеньевы. — Живой…
Она видит, как Арсений хмурится, чувствует, как его руки пропадают с плеч, и не верит сама себе. Тело требует улечься куда-нибудь, голова слегка кружится, в мыслях ничего и никого постороннего не слышно, руки тяжёлые, словно весят каждая по тонне, но Есения всё же поднимает одну и с опаской касается щеки Арсения, словно тот мираж и вот-вот растает.
— Правда живой…
Немного осмелев и уверовав, что таять Арсений пока не собирается, Есения ощупывает его лицо двумя руками и спускается к сонной артерии, слегка надавливая пальцами. Бьётся. Всё ещё сомневаясь в реальности происходящего, Есения обхватывает его плечи, слегка сжимает и скользит ладонями ниже по рукам. Арсений живой. Моргает. Смотрит внимательно, слегка улыбается неосознанно. Есения хмурится, нагибается и прислоняет голову к сердцу Арсения. Бьётся. Тихо, спокойно, ровно. Словно и не был он недавно на дне подпространства.
Есения жмурится, прислушиваясь к размеренному стуку, а Арсений берёт и осторожно гладит по спине, кажется, успокаивая. Ужасно хочется спуститься под видимую реальность, услышать, о чём Арсений думает, почувствовать его настроение, увидеть собственными глазами, что внутри всё в порядке и никто не отнимет у неё Арсения через секунду. Но получается только беспомощно прижиматься щекой к толстовке и слушать размеренное ту-дум под рёбрами.
— Я же говорил. — В голосе Арсения слышится улыбка. — Умирать не собираюсь.
— В прошлые разы ты тоже не собирался… — Есения глубоко вдыхает и замирает, осознав, что она сейчас сказала.
И Арсений замирает тоже, переставая перебирать волосы. Страх липкими лапками цепляется за внутренности и неприятно шепчет о том, что Есения-таки доигралась. Расслабилась. Нарушила главное своё правило: не напоминать Арсению о его прошлых жизнях. И в целом даже не намекать на то, что оно было, потому что опасно. Потому что беспокойному мозгу обязательно нужно докопаться до сути. Потому что даже сквозь защиты Арсений может сковырнуть опасное и сгореть. С опаской Есения медленно поднимается и вглядывается в Арсеньевы глаза. А в них тишина. Такая же, как и в голове Есении. Пусто. Ничего, что могло бы помочь понять его состояние.
— Что? — Арсений хмурится, разглядывая Есению в ответ.
— Всё… В порядке? — Есения садится поудобнее, укладывая руки на свои колени, и всё пытается разглядеть хоть что-то в бескрайней голубизне.
— А что должно быть не в порядке? — Арсений хмурится ещё сильнее, явно пытаясь соорудить на своём лице монобровь. — Внутри больше не жжёт. Никуда не тянет. Чувствую себя нормально. Только запасы энергии реально почти полностью слиты. Даже что-то максимально простое вряд ли смогу сейчас изобразить.
— Энергию восстановить не проблема. — Есения качает головой, всё ещё не отрываясь от глаз.
Проблема в отсутствии этой самой энергии. Есения не слышит, не представляет, что сейчас происходит у Арсения в голове, не чувствует. Беспомощность душит, пытаясь затопить паникой. Есения честно готова вскочить и бежать к ближайшему магу, чтобы выкачать из него всю энергию, хотя давным-давно забросила это ужасное дело. Бесполезно оно. Даже если каким-то чудом опустошит Волевого, то всех его запасов хватит буквально на пару минут. А потом всё просто уйдёт из её тела, даже не попытавшись задержаться.
Есении сложно. Слишком. Арсений так близко, так спокойно смотрит, и кажется, что всё в полном порядке, но Есения не верит. Сколько раз она пыталась вырвать Арсения из цепких лап подпространства? Сколько раз у неё не получалось, и оно всё равно забирало своё? Сколько раз Арсений умирал из-за мелочей? Есения сбилась со счёта уже давно. Смысл считать, когда количество и так перевалило за все разумные и не очень пределы? Всё равно каждый раз заканчивается одинаково.
Кроме этого.
Арсений на труп совсем не похож. И на собирающегося умирать тоже. Есении хотя бы одним глазком глянуть, что у него сейчас в голове… Не болит ли чего, не
