Светлые века - Йен Р. Маклауд
Она предложила мне сигарету. Я с улыбкой отказался, закрыл свой фибровый чемодан и убрал с глаз долой, потом присел на край кровати и стал наблюдать за Сэди, которая беспокойно носилась по комнате. Я гадал, всегда ли они так жили, эти богатые и высокопоставленные гильдейцы; окутанные беспокойным дымом, солнечным светом, тайной. Мне пришлось напомнить себе, что это место – самое сердце всего плохого, что было в Англии. Эти клубничные обои, этот шкафчик с маркетри. Вся бесполезная блажь зиждилась на труде народных масс.
– Итак… кому принадлежит это место?
– Принадлежит? – Она повернулась с сигаретой в уголке рта и посмотрела на меня. Луч света с неожиданной безжалостностью подчеркнул толстый слой пудры у ее глаз. В конце концов, подумал я, мы все просто люди. И в грандмистрис Саре Пассингтон было нечто – некое знание или печаль, – чего я не понимал. Конечно, думал я, эти люди, управляя миллионами, могли бы хоть ощущать себя счастливыми. Она затушила сигарету в ароматической цветочной смеси. – По правде говоря, я никогда не думала о том, кто владеет Уолкотом. – Она помахала рукой, разгоняя дым, и ненадолго в задумчивости опустила голову. – Кто-то же должен, верно? Полагаю, этот кто-то – папа, раз уж Уолкот связан с Гильдией телеграфистов.
– Разве это не означает, что твой отец…
– …он и есть вельграндмастер. – Сэди бросила на меня очередной взгляд, полный намеков и противоречий. – Он отвечает за всю гильдию. Или думает, что отвечает.
Между нами повисла тишина.
– Раньше мы устраивали здесь замечательные игры в прятки, – в конце концов сказала Сэди. – Впрочем, рассказывают, что с одним парнем, который жил тут поколение назад или около того, случилась печальная история. Его нашли спустя несколько лет в чулане, высохшим, как старое яблоко. Да уж, эти слуги… Но теперь все изменилось. Все дети, с которыми я когда-то играла, выросли.
– Анна Уинтерс часто сюда приезжает?
– В прятки мы с нею не играли. А вот позже… – На лице Сэди возникло озадаченное выражение. – Я почти вижу, как она бродит по этим коридорам в старых сандалиях с дребезжащими пряжками. – Она покачала головой. – Но Анна, вероятно, никогда такой не была. Она очень уравновешенная и элегантная. Скажи мне, Робби. Какой она была на самом деле, давным-давно?
– Я думаю, в детстве мы всё воспринимаем по-другому.
– Хм-м. И этот старый дом у водопада. Ее бедные умершие родители. Эта ужасная тетя. – Сэди взяла со сверкающего туалетного столика расческу с серебряной оправой. – Я помню первый день, когда Анна появилась в школе Сент-Джудс словно из ниоткуда. Такое каждый год случалось. Всегда возникал кто-то, с кем невозможно было конкурировать. Неважно, что ты носишь, неважно, что ты делаешь или кто ты такой, всегда существует… Анна. И мы стали подругами. Это было чудесно. Анна выбрала меня своей подругой несмотря на то, что я неуклюжая, богатая Сэди Пассингтон, которая кое-что смыслит во многих вещах, но ни в чем не преуспевает, тащит за собой всю эту чертову гильдию и все эти особняки, будто громадные свинцовые гири… Каждый вечер она позволяла мне расчесывать ей волосы. – Все еще держа серебряную щетку, Сэди подошла к окну. – Когда Анна рядом, свет ярче, а тьма гуще – все преображается… О, Робби, у тебя наверняка припасены свои истории с ее участием… Прошу, возьми сигарету.
Я взял одну из ее портсигара. На вкус она напоминала перья какой-то надушенной птицы. И у меня действительно были истории; воспоминания об Анне Уинтерс ждали, как будто всегда хранились в моем разуме. Мятный запах разложения и колокольчиков в пологих зарослях сада той старой тети. Я и Анна Уинтерс. Анна Уинтерс и я. Мы вдвоем исследовали долину с влажными листьями и бросали палочки в ручей, утекающий под мост, подгоняя их, пока гонг не звал нас обратно на обед в тот мрачный домик у водопада…
Сэди села на кровать рядом со мной, заставив пружины качнуться. Прислонилась ко мне, и я увидел, как блики на ее ожерелье приплясывают с каждым ударом сердца; мне пришло в голову, что подобные воспоминания – куда лучший образ прошлого, чем правда о Редхаусе, Брейсбридже и том ужасном происшествии. Я решил, что мистрис Саммертон права: не стоило относиться к Анне с подобной строгостью.
Сэди показала мне Уолкот-хаус. От восточного крыла, через залы для приемов, размерами превосходящие вокзал Грейт-Олдгейт, до узких лестниц, где кипела закулисная жизнь огромного дворца, который был по меньшей мере таким же сложным, как очень крупная фабрика. Затем балкон, откуда открывался вид на дымящееся горнило главной кухни. Уолкот-хаус обслуживали целые фермы, расположенные с подветренной стороны, на окраинах имения, скрытые от посторонних глаз холмами, которые с этой целью и насыпали. Была даже подземная система подъездных путей. А еще телеграфы, туннели и сложная сеть труб, обеспечивающих поступление чистого воздуха любой температуры, которую не мог предоставить климат снаружи. Пока Сэди показывала мне то да се, она не переставала выпытывать истории из моей собственной жизни. Получался странный контрапункт.
– Итак. Что значит быть радикалом? Ты бы хотел, чтобы я уволила вон того младмастера Джонсона, который собирает опавшие лепестки в оранжерее, только потому что он уже стар и от его труда мало пользы?
– Настоящее производство означает создание вещей, нужных людям, Сэди.
– А разве все это не нужно?
Проблема была нешуточная: что же делать с такими гильдейцами, как тысячи, обслуживающие Уолкот-хаус; впрочем, я ни разу не слышал, чтобы подобные вещи обсуждали на собраниях Народного альянса. Их, безусловно, придется переобучать, перевоспитывать. А это место – избавить от содержимого, опустошить; просторные залы и множество спален позволили бы разместить здесь полезную гражданскую академию. Все украшения и картины можно отправить в музей. Но было бы жестоко сказать об этом Сэди, к тому же я догадывался, что она знает гораздо больше, чем можно предположить по хитроумно-наивным вопросам. Грандмистрис Сэди Пассингтон могла быть кем угодно, но совершенно точно не дурочкой.
– У вас, революционеров, наверняка множество секретных знаков и кодов, как у гильдий?
– Мы совсем не похожи на гильдии, Сэди. В этом весь смысл.
Мы стояли в роскошном коридоре без окон. Это был тупик, и стены желтовато-зеленого цвета выглядели почти нарочито обыденными.
– Но мы могли бы обменяться секретами, мастер Роберт. Что ты об этом думаешь?
Я открыл рот, чтобы заверить ее, что истинное знание бесценно, затем снова закрыл его, когда Сэди начала расстегивать жемчужины, скреплявшие низкий вырез платья. К моему разочарованию
