Арбитр Пушкин - Сергей Александрович Богдашов

Реформа на первом этапе не стала безболезненной. Но она не оставила за собой кровавого шлейфа бунтов, поджогов и вековой обиды. Она дала не просто свободу. Она дала перспективу. Не отмену прошлого, а строительство будущего. И главным ее плодом была даже не экономическая стабильность, а это новое, непривычное чувство — достоинство. Общее для всех, кто трудился на этой земле.

* * *

Отмена крепостного права на сорок лет ранее, чем в реальной истории — это, конечно, хорошо, но и возложенных на меня обязанностей Император не отменял. Поэтому, несмотря на то что до конца года ещё месяц, мы с компаньонами сверстали черновой проект будущей Царскосельской железной дороги.

Как я и предполагал, обойдётся она, чуть ли не в два раза дешевле, чем стоила в моём мире.

Во-первых, в реальности дорогу строили тысяча восемьсот рабочих, нанятых в соседних губерниях, которым по тем временам очень хорошо платили. На последних этапах к наёмным работникам присоединились военные строители, но речь именно о гражданских работниках.

Как известно, дорога начинается с насыпи. Если с булыжником, щебнем и гравием для балласта было всё понятно, то землю для насыпи брали с двух сторон трассы на расстоянии ста метров и ближе, выкапывая в глубину не более чем на два метра. Эту землю очищали от пней, сучьев и камней и только потом пускали в строительство.

Так вот — за одну обработанную кубическую сажень земли выплачивали три рубля восемьдесят копеек. Всего за время строительства, учитывая мелиорацию, было перелопачено семьдесят две тысячи кубических саженей земли, и была построена насыпь в среднем высотой под три метра, «дабы фундамент был всегда сух, и легче с нее сносило снег».

Естественно, ни о какой механизации труда при строительстве дороги в моём мире не могло быть и речи. В этой реальности существует магия, а у меня есть люди, владеющие Перлами, которые заменяют большинство строительной техники моего мира.

Само собой, любой труд будет вознаграждён, но количество землекопов можно существенно сократить вместе с фондом оплаты за земляные работы. Впрочем, высоту насыпи тоже можно уменьшить минимум вдвое — никому не нужна трёхметровая «китайская стена». Колея дороги, кстати, тоже будет не шесть футов, как в реальной истории, а пять. Если уж и вводить стандарт, так лучше это сразу делать.

Во-вторых, Император велел по возможности использовать при строительстве дороги русский металл, и я с ним полностью согласен. Англичане, когда созреют, пусть из своего железа у себя на острове «чугунки» строят, а наша дорога будет из нормальной стали. В Ревде и Бисерти на Демидовских железоделательных заводах уже опробованы прокатные станы, выпускающие отличные рельсы, профиль которых знаком моим современникам.

Как только получим «добро» на строительство, к выпуску рельс присоединятся два Шайтанских завода, расположенные в десяти верстах от Ревды, и владельцем которых с десятого года является московский купец Матвей Филатович Ярцев. Со слов тестя, купец только и ждёт отмашки, чтобы заняться прокатом рельс. Даже провёл модернизацию обоих заводов. Но об этом я и так знаю, потому что ветродувки и прокатные станы для своих заводов Ярцев заказывал у меня же.

Обо всём этом я размышлял пока ехал к своим родным на Фонтанку. Нужно было успокоить отца и в очередной раз сказать, что они с братом папы поступили правильно, полностью продав свои имения в Болдино. А ещё более мудро они сделали, вложив полученные деньги в акции моих компаний.

Ну не помещики Сергей и Василий Пушкины. Не помещики. Блистать на публике и кидать остроты они могут, а вот управлять хозяйством их никто не учил.

Одним словом — продали и забыли. Судя по тому, как успешно подходит к концу год, родственники дивидендов получат на порядок больше, чем они поимели бы с хозяйств в Болдино. И как бы цинично это не звучало — пусть у нового хозяина болит голова, когда отменят крепостное право.

Уже и не помню, когда вся семья Пушкиных собиралась за одним столом. И вот сегодняшним вечером это случилось. Даже Ольга приехала с женихом. Удивительно только, какими плюшками сестра умудрилась заманить своего Федю на посиделки с родителями.

Федей я величаю жениха Ольги — Фредерико Росси, племянника знаменитого архитектора. Сейчас Фёдор ведёт строительство сразу двух объектов, которые сам же и спроектировал. Один из них — будущее здание в Коломне для конторы какого-то купца Первой гильдии, а второй — доходный дом в Адмиралтейской части, где одна из квартир обещана нашим родителям. Основываясь на общении с сестрой, думаю, что к следующей осени родные справят новоселье.

— Как Николай? — первым делом спросила меня мама, не успел я сесть за стол. — Катя говорит — внук капризничает. Зубки режутся?

Удивительно. И как только люди раньше без связи жили, обходясь одними лишь письмами⁈ А сейчас попробуй, отмени связь через Перлы. Да я первый же с ума сойду и начну мудрить хотя бы телеграф, а там и до стационарных телефонов дойду пусть и через коммутатор.

Вот и Катя у меня постоянно с кем-нибудь, да общается. То со своей мамой, то с моей, а то и вовсе со своими тётками. Благо сама же им артефакты и продала. Так что ничего удивительного в том, что мать, будучи в столице, знает, что у внука, находящегося в Подмосковье, появились первые зубы.

— Прорезались, — кивнул я, вспомнив улыбку сына. — Теперь всё в рот тащит, чтобы на зуб попробовать.

— Этак не заметишь, как побежит, — улыбнулся отец, глядя на Платона, который сидя на ковре, пытался из деревянных кубиков построить то ли крепость, то ли замок.

Ужин прошёл в тёплой, домашней атмосфере — с шутками и воспоминаниями. Ольга рассказывала о предстоящей свадьбе. Федя смущался, стараясь держаться скромно, но видно было, что он уже чувствует себя своим за этим столом. Мать внимательно слушала сестру, изредка поглядывая на Платона, который увлечённо строил из кубиков «крепость», а потом заявил, что это «дворец для царя». А отец, не привыкший к такому сбору семьи, улыбался чаще обычного, будто сам удивлялся своему спокойствию.

Когда Платон, уставший от хлопот вечера, незаметно улизнул в соседнюю комнату и там уснул, слуги принялись убирать со стола, а отец положил руку мне на плечо:

— Иди со мной, Александр. Поговорим.

Мы прошли в его кабинет, который был обустроен в моей бывшей комнате.

Любопытно было видеть, как спальня преобразилась в