Сварог - Сана Нарциссова
Ничего интересного она не пропустила. Конь скакал до тех пор, пока сам же и не выдохся и не ослабел, а Радегаст все так же держался на нем верхом.
— Ну-ну, хватит с тебя, — сказал Радегаст, когда животное успокоилось и он начал покрепче и получше натягивать на него узду. Конь в последний раз неожиданно и резко дернулся, видимо почувствовав, что Радегаст ослабил хватку, но тот быстро и инстинктиво ухватился ногами снова, не дав себя сбросить. Радегаст улыбнулся, погладил нового друга по шее, — Шутник... — он затянул поводья, не спеша приучая коня слушаться и понимать его движения, — Поскакали обратно - дамы заждались. Небось, опять рыдают. Их надолго оставлять нельзя. — конь фыркнул, словно усмехнувшись его словам...
Марена перевернулась на другой бок, подумала ещё немного, встала с постели. Нужно было хотя бы поесть. Удивительно, что за эти дни когда они вернулись в деревню, Радегаст к ней ни разу не зашел, не спросил как её дела и даже ни разу не показался ей на глаза. Надоела наверное... Пожил с ней три недели и понял, что не для него Марена создана, разлюбил, охладел и теперь не скучает. А Марена уже затосковала, но идти самой, как в прошлый раз, она категорически не желала. Что она ему скажет? В прошлый раз хотя бы повод был.
А Радегаст, как должен был, помогал своему брату по хозяйству. Дел за время его отсутствия накопилось так много, что он от усталости еле ковылял до постели поздним вечером. Не успевал задуматься, о том как скучает по Марене, как тут же проваливался в сон. А утром вставал и все снова шло по кругу. Ладон назло ему не помогал, обдевшись на то, что вместо брата он выбрал девушку и отказал ему в помощи. Радегаст считал его решение справедливым, не жаловался и выполнял всю свою часть работы. Он все-таки нашел местечко для нового коня. Для этого пришлось потеснить других, но это было не надолго. Скоро, когда он соберет весь урожай, достроит новый сарай и поставит новую печь — старая ещё в прошлом году начала трескаться — он начнет строить новую конюшню и переселит туда половину своих питомцев, чтобы им жилось попросторнее и вольнее. Ладон, все же, сжалился над младшим братом на пятый день его мучений и решил ему помочь. Они помирились, как и всегда мирятся братья и сестра. Радегаст освободился раньше обычного и даже не сильно устал. Выбрав время, он хорошенько умылся, прекрасно зная, что Марена не выносит неприятные запахи, и направился к ней домой.
Мара в тот день даже не зажгла свечи в своем доме, когда солнце спряталось за горизонтом и перестала делиться светом. Захотела побыть в темноте, как раньше в Саатоне. Она стояла у окна в своей комнате, смотрела на луну, свет которой еле попадал к ней в дом, и думала. Размышляла о прошлом. О своем народе, который она оставила и пришла сюда в поисках новых знаний и способа избавлений от ужасной участи саатонцев жить в вечном холоде и голоде. Но так и не нашла выход, ничего не придумала, а на родной земле должно быть уже погибли ещё несколько её соплеменников. Как она смеет думать о какой-то там любви и привязанности, к какому-то избалованному хорошей жизнью парню, когда её народ страдает? Что за глупости лезут ей в голову? Почему она стала такой легкомысленной? Надо немедленно взять себя в руки. Она пришла сюда не за любовью, а за спасением.
У избушки Мары показался Радегаст. Она заметила его через окно в своей комнате, с холодным недрогнувшим выражением лица ощутила, как сердце в груди затрепетало. Нельзя. Нельзя ей такое чувствовать. Мешаться только будет. Семья? Дети? Как можно сейчас о таком мечтать? Ей нельзя забывать о своем предназначении, нельзя предаваться сладкому обманчивому сну. Нельзя любить. Сейчас не время...
А когда будет время?
Радегаст ловко перепрыгнул через ограждение, поднялся на крыльцо, постучался. Раньше он не стучался - он врывался в дом, если не через дверь, то через окно. Ему было все равно в каком виде он увидит Марену, Радегаст пришел её увидеть и он не уходил, пока не получит своё. Его неслыханная, несусветная, непробиваемая наглость очень сильно не нравилась Марене. Ведь, она никогда не могла почувствовать покоя в собственном доме, зная, что в любой момент он может к ней прийти. А сейчас Радегаст постучался. Марена улыбнулась, но не сдвинулась с места. Она даже и не подумала о том, чтобы открыть ему дверь. А Радегаст в это время постучался громче, подождал, оглянулся, убедился, что свет в доме не горит, подумал, что она уже спит, расстроился, развернулся и направился прочь.
Пускай уходит, подумалось Маре. А сердце больно сжалось требуя, броситься за ним следом, обнять и никогда не отпускать. Марена не дала слезам показаться в её глазах, когда она хладнокровно провожала Радегаста взглядом. Нельзя. Никак нельзя ей быть счастливой ценой несчастья своего народа...
Но, О, Боги, он остановился! Остановился и вернулся обратно! На этот раз направился к окну. К тому самому, через который она за ним следила.
Радегаст всегда получал желаемое. Он хотел её увидеть, пусть и спящей, все равно.
Он
