Гоблин: Цена Надежды - DeN TaN

На очередной ступеньке он вновь скривился от боли.

Как же больно! Пусть эта боль запомнится мне навсегда, чтобы больше никогда не быть таким дураком.

Добравшись домой и пытаясь кое-как снять с себя одежду, к нему выбежала жена, Блеза. Увидев его, она ахнула, закрыв рот ладонями, её глаза расширились от ужаса.

— Ох, Ксавуд! Что с тобой стряслось?! Ты весь в крови! — воскликнула она, обнимая его. — Несчастье-то какое! Кто посмел? Давай сюда, я помогу снять эти лохмотья!

— Да что же это такое, — тут же запричитала Блеза, оглядывая его порванную одежду. — Единственная нормальная одёжка, и та вся разорвана да испачкана! В чём же теперь тебе ходить? Раздевайся, раздевайся, я постараюсь починить, как смогу.

Ксавуд, морщась от боли, стянул с себя рваную рубаху. Кожа под ней ныла от ушибов. Он с трудом доковылял до кадки с водой, плеснул на лицо. Холодная вода немного взбодрила, смывая кровь и пот, но тупая боль осталась. В голове всё ещё звучали слова посланников Мизгратака, а тело отказывалось слушаться. Он собирался найти какой-нибудь чистый лоскут, чтобы перевязать кровоточащий висок и остальные раны, когда Блеза снова заговорила, и на этот раз её голос был полон нескрываемого ужаса.

— Ксавуд… Вирла… — Она запнулась, её лицо побледнело ещё сильнее. — Она сегодня заболела. Началось утром, с кашля, такого сильного, что я думала, лёгкие выскочат! А потом её стало трясти. Судороги. И мокрота… чёрная, Ксавуд. Совсем чёрная! Сейчас она лежит, еле дышит, еле шевелится… Я ходила к докторам сегодня, но… у меня нет денег! Они даже не взглянули на нашу малышку. Ты сможешь что-то придумать, чтобы завтра доктора её посмотрели? Мне так страшно, Ксавуд! — Горько разрыдавшись, она бросилась ему на плечо.

Слова и слёзы Блезы обрушились на Ксавуда, словно новый, ещё более жестокий удар. Вся боль, все обиды, весь гнев на Мизгратака, на мир — всё это мгновенно отступило. Осталась только жуткая паника за маленькую Вирлу. Он бросился к кровати, где лежала их единственная дочь. Увидев её мёртвенно-бледное лицо, редкие, но сильные судороги, отрывистое, хриплое дыхание, сердце Ксавуда сжалось. Она угасала на глазах.

Деньги! Где же мне их раздобыть? — Внутренний голос Ксавуда почти кричал. — Доктора! Они могут помочь! Но им нужно хотя бы двадцать круклов, а лучше один гринкл. Где их взять? За такие деньги надо горбатиться полмесяца, а то и больше. У нас и так едва хватает на еду. Такие, как Мизгратак, всё забирают, жирея от нашей нужды. Начальник? Надо попросить у него в долг! Он, конечно, жмот, но дочку спасти поможет, я надеюсь… Или… Мидвак. Только Мидвак. Завтра же утром я пойду к нему. Брошусь на колени, буду молить. Он же мой друг. Он обязан помочь! Спасти Вирлу. Любой ценой!

Ксавуд выругался:

Будь всему пусто! Нельзя ждать утра!

Он знал, что утром Мидвак отправится на работу, и тогда времени на долгие уговоры не будет. А сейчас, глубокой ночью, у него был шанс выпросить сумму, достаточную не только на приём, но, возможно, и на всё лечение.

Ксавуд решительно дёрнулся к выходу, но резкое движение вызвало новый приступ головокружения. Едва отступившая боль вновь пронзила тело. Слегка отдышавшись, он огляделся в поисках хоть какой-то одежды. Схватив первую попавшуюся рубаху, он медленно, но упрямо двинулся к двери, крикнув напоследок:

— Ушёл! Не жди! Дела есть.

Мидвак жил в престижном квартале, гораздо ближе к центру города. Неспешным шагом до него было минут тридцать-сорок. Но сейчас Ксавуд не мог идти даже так, и время в пути сильно увеличивалось. Морщась и кривясь от боли на каждом шагу, он тем не менее шёл. Любовь к дочке была сильнее любой боли.

С усилием Ксавуд доковылял до дома Мидвака. Было уже за полночь, и друг наверняка спал. Дело не терпело отлагательств, придётся будить. На пути вдруг возникло новое препятствие — охрана. С недавнего времени дом Мидвака обзавёлся круглосуточной охраной, чтобы надоедливые попрошайки не мешали почтенным людям отдыхать.

Представив, как он выглядит со стороны, Ксавуд понял, что с главного входа ему в здание не попасть. Оставалось лишь постучать в окно со двора; благо, Мидвак жил на втором этаже.

Как же постучаться? — пронеслось в голове у Ксавуда. — Камушки бросать? Нет, если стекло разобью, потом не расплачусь. Чем-то постучать? Огляделся — вокруг ни палки, ни ветки.

Будь оно всё проклято! Придётся карабкаться по стене! Она здесь была шершавая, кое-где можно было ухватиться за выступающий камень или уступ. Рискованно, но другого выхода нет. Только так я доберусь до его окна.

Ксавуд начал своё рискованное путешествие по стене. Превозмогая боль, он почти преодолел первый этаж. Высота этажей здесь была очень большая, более трёх метров. Вдруг в окне первого этажа, видимо, разбуженные звуками, проснулись хозяева. Зажглись свечи, и окно распахнулось. Увидев лезущего вверх Ксавуда, хозяйка закричала во всю мощь своих лёгких:

— Охрана! У нас вор! Помогите!

На шум почти моментально примчались два охранника, стоявших до этого у главного входа. Один был с мечом, другой — с арбалетом, который, слегка покачавшись из стороны в сторону, всё же заметил лезущего по стене Ксавуда и сразу направил оружие в его сторону. Приказ был громкий и не терпел никаких пререканий; видно было, что говорящий сразу исполнит свою угрозу:

— Быстро слез со стены, руки в стороны, иначе я тебя продырявлю!

Да что ж сегодня за день такой! — прохрипел Ксавуд, и слёзы злости покатились из его глаз. — Хоть раз мне может повезти или нет?

Будто прочитав его мысли, распахнулось заветное окно второго этажа, и оттуда показалась заспанная, кучерявая, знакомая Ксавуду физиономия. Мидвака тоже разбудил шум с улицы, и он решил проверить, что случилось.

На лице его отразилось крайнее изумление, глаза расширились от удивления, и он с недоумением спросил:

— Ксавуд? — Увидев робкий кивок от сидящего на стене гоблина, он обратился уже к охранникам: — Это ко мне, извините за беспокойство. Друг решил разыграть, всё в порядке. Примите это за беспокойство, — бросил он охране пару бронзовых зинглов.

Цепкими лапами схватив монетки, охрана с достоинством удалилась. Мидвак же, протянув руку застывшему от страха Ксавуду, одним рывком втащил его к себе в окно и тут же осыпал вопросами:

— Что ты творишь тут, посреди ночи?! Тебя избили, но почему, что стряслось? Ты весь в синяках и кровоподтёках! Отчего такой странный способ выбрал, чтобы ко мне попасть? И откуда откопал эти