Три комнаты под березой - Ирина Игоревна Седова
— Я не виноват, босс, — сказал он. — Я не успел выбраться из машины на глазах у тамошнего ГИБДД. Пришлось маскироваться. А потом они засунули меня в коробку с остальной мелочевкой и заклеили скотчем. Да еще печать наложили.
— Я тебя не виню, — сказал бывший владелец «ауди». — От девчонки избавились?
— Да, хозяин, как и договаривались. Сразу же, — солгал Анч, не сморгнув.
— А где твой напарник?
— Сбежал, как только услышал, что девчонка в розыске. Помнишь, ты нам звонил? Вот тогда и сбежал, на первой же заправке. Пока я кемарил в машине.
— Надо было догнать.
— Надо бы. Если бы в баке не было сухо как на плато Устюрт и два колеса не пробито. А пока я заправлялся и колеса менял, он уже далеко укатил. Я пытался до него дозвониться, но бесполезно.
— Ладно, с ним я потом разберусь. А пока обойдемся без него, ты мне нужнее.
— Может, лучше ты меня отпустишь? Силы во мне осталось чуть да маленько. Да и опасно стало — чую я, мусора у тебя на хвосте, вот-вот прихлопнут.
— Ничего, мы сбили их с толку. У нас еще один заказ остался, последний. Деньги вперед взяты, их надо отрабатывать. Иначе неприятности от мусоров покажутся нам детскими забавками.
— Что-то особое заказчика интересует? Или ему все равно?
— Да все то же самое, только на этот раз из-за задержки исполнения он хочет не просто студентку, а конкретную девку.
Анч свесил голову вниз и для выразительности покрутил пальцев у виска.
— И ты согласился? Ты мусоров совсем тупыми считаешь? Ты что хочешь со мной делай, но я не в доле.
— Я сам ее привезу, ты только обработаешь ее как обычно. И после этого я тебя отпущу.
— Точно? Без обмана?
— Точно.
— Ну смотри. Мне бумажка не нужна, чтобы слово твое запомнить. Я не формалист.
Бывший владелец «ауди» лишь усмехнулся, и по этой усмешке можно было догадаться, что отпускать Анча он не собирается, и что в своей безнаказанности он уверен.
Анч отвернулся к стенке и задумался. До событий последних недель его нисколько не волновало, что двуногий, с которым он заключил контракт о служении, калечил судьбы самок своего вида, которые ему ничего плохого не делали. Сама природа Анча требовала от него строить козни людям. И в конце контракта бывшего владельца «ауди» ждала полноценная расплата за все зло, которое тот причинил кому-то.
Да и самочек, с которыми он до сих пор имел дело, жалеть было особо не за что. Каждая хотела от жизни одного: выгодно себя продать. Так что Анч всего лишь помогал им в этом, а уж то, что под самопродажей каждая из них подразумевала вовсе не бордель, так это были, по его мнению, ничего не значащие мелочи.
Но он не был убийцей — вот в чем был нюанс. Таким создала его природа — мелкопакостником, но с отвращением ко всему мертвому. Поэтому известие о том, что девушек, которых их банда похищала, ждала быстрая смерть, просто сбило его с копыт. А требование последнюю из них убить собственноручно и вовсе было поводом контракт разорвать вследствие нарушения лицом, его подписавшим, основного пункта договора. Но Анч не был бы анчуткой, если бы просто сбежал — о нет, нарушителя требовалось наказать, так чтобы тот проклял свою судьбу и сам миг, когда он позарился на шальной поток легких денег и продал свою душу нечистой силе.
Жаль, что для этого придется подпортить биографию еще одной двуногой самочке, но там уж он позаботится, чтобы для нее это стало уроком и не закончилось фатально.
Удалось же ему проделать это с Кристиной…
Вспомнив о Кристине, Анч вздохнул. Он жестоко позавидовал таинственному Рустику, пробудившего в этой необычной девушке настолько сильное чувства, что ради верности ему она готова была драться «зубами и когтями» с двумя здоровыми мужиками и продаться в рабство, лишь бы заставить отца согласиться на ее брак с любимым.
Он знал заранее, что и Рафика она оттолкнет, благо заклятие, наложенное на нее экстрасенсом, поможет ей в этом, как помогало держаться на расстоянии ему, Анчу…
Покончив с сантиментами, Анч, снова превратился в лохматую игрушку и погрузился в сон. Человеческий облик он вернул себе перед самым выходом из поезда, и от Саратова занимал место в купе уже согласно билету. Еще в поезде он выговорил себе право не ехать в городок, а поселиться на даче, в том поселке перед Отрадным, следить за которым нашей тройке экстрасенсов помешало отсутствие необходимой аппаратуры.
* * *
Так прошло еще несколько дней. Дней, в течение которых Анч скучал — то есть скучал бы, если бы знал, что это такое. Но вместо скуки он занялся приготовлением материалов, при помощи которых намеревался изменить внешность будущей пленницы, разработкой «легенды» о ее происхождении, а для чего принялся шнырять по Интернету, подыскивая образец для снятия слепка личности. Образец должен был проживать как можно дальше от их области, чтобы никто из сетевой публики не встретил знакомое лицо там, где ему априори не следовало бы быть.
Наконец, девушка была привезена. Подобно Кристине, она также не была блондинкой — в блондинку ей только предстояло превратиться. Зато все остальное было знакомо: длинные густые волосы, симпатичное лицо и ухоженное тело, откорректированное занятиями в кружке под названием «будущая леди», где девочек обучают осанке, походке и красивым манерам.
Правда, манеры он увидит потом, сейчас они только предполагались. Зато экстерьер в виде ровных безволосых ножек, гладкой кожи и всего прочего достаточно высокого разряда, был образцовым: не было нужды добавлять кое-где силикон или, наоборот, откачивать жирок.
Лицо, кстати, тоже было почти совершенство — оно было столь идеально правильным, что жаль его было изменять. Оно было то, что называется «не убавить ни прибавить» — ровные зубки, высокий лоб, темные брови дугой, и длинные черные ресницы со слегка загнутыми кончиками. Если к этому добавить прямой аккуратный носик, небольшие пухлые губы и ямочки на щеках, а также классически правильный профиль и маленькие аккуратные ушки, то выбор заказчика был абсолютно понятен. Это был выставочный образец юной человеческой самки, способной украсить своим присутствием самого взыскательного представителя противоположного пола.
Непонятным было только одно: как можно
