Последний вольный - Виктор Волох

— Кто-то стуканул?

— Нам сообщили. Следственная группа выехала на место и подтвердила: это наследие Гипербореи. Допотопная технология.

Я резко поднял голову:

— Рабочая?

— Да.

— Что делает?

— Не знаем.

— Она запечатана? Странно, что ваши костоломы просто не вскрыли её ломом, как обычно.

Сергей замялся, отведя взгляд.

— О… — протянул я, всё понимая. — Они попытались. И что случилось? Откат? Кого-то размазало по стенке?

— Детали инцидента засекречены.

— Значит, размазало. Проклятие? Страж? Или автоматическая защита?

— Формируется новая группа, — проигнорировал мой вопрос Сергей. — Было решено, что без грамотного провидца туда соваться нельзя. Нужен кто-то, кто видит вероятности до того, как сработает триггер.

— И ты зовешь меня в команду?

— Нет. — Сергей сделал паузу. — Ты будешь внешним консультантом. Подчиняешься лично мне. Никаких записей в протоколах. Я буду твоим буфером.

Я нахмурился.

— Что за цирк?

— Это единственный вариант. Совет тебя не пропустит через службу безопасности. Но если согласишься работать «в черную», я дам тебе доступ ко всей информации. И заплачу втройне.

Я отвернулся от него, глядя на реку. Где-то вдалеке гулко затарахтел дизель, и из-за поворота показалась ржавая баржа, груженая песком. На корме сидел мужик в тельняшке и курил, не обращая на нас никакого внимания. Сергей молчал, ожидая ответа. Баржа медленно проползла мимо, оставляя за собой шлейф сизого дыма и запах солярки. Ветер с реки ударил в лицо, растрепав волосы, но не принес свежести.

Я молчал, разглядывая мутную воду. Сергей деликатно кашлянул в кулак. Над головой, перекаркиваясь хриплым, простуженным басом, пролетела пара ворон — вечных хозяек московского неба. Они провожали баржу с таким видом, будто надеялись, что с нее что-нибудь упадет.

— Максим? — поторопил Сергей.

— Извини, — я наконец повернулся к нему. — Мне это не интересно.

— Если вопрос в деньгах, я могу согласовать бюджет…

— Нет. Дело не в деньгах. Просто от всей этой истории несет тухлятиной.

— Почему?

— Потому что она воняет, Сережа. За версту. Ты держишь меня за идиота?

— Слушай, будь реалистом. Совет никогда не даст тебе официальный допуск, учитывая твое досье…

— Если Совет не хочет давать допуск, тебе вообще не стоило ко мне приходить. — Я посмотрел ему прямо в глаза. — Каков твой план? Им так припекло, что они закроют глаза на источник информации? Чушь. Как только запахнет жареным — а там обязательно запахнет, — они начнут задавать вопросы. И угадай, кого ты сольешь первым, чтобы прикрыть свою задницу? Я не нанимался быть твоим козлом отпущения.

Сергей тяжело вздохнул, всем видом показывая, как его утомляет моя тупость.

— Почему ты такой упертый? Я даю тебе реальный шанс вернуться в обойму. Закрыть старые долги перед Советом. — Он обвел рукой серый бетон набережной и низкое небо. — Учитывая альтернативу — гнить в том подвале…

— А кто сказал, что я хочу возвращаться? Мне и так неплохо живется. Без ваших интриг.

— Это нелепо. Совет представляет интересы всех магов страны, Максим. Это Система.

— Да, всех. В этом-то и проблема.

— Ты опять про дело Воронова? — Сергей закатил глаза. — Господи, Макс, прошло десять лет. Забудь. Быльем поросло.

— Неважно, сколько прошло, — мой голос стал жестким. — Совет не стал лучше. Он сгнил окончательно.

— У нас было десять лет мира и стабильности. Это ты называешь «сгнил»?

— Причина вашей «стабильности» в том, что вы позволили Темным делать всё, что они хотят, лишь бы не раскачивать лодку. — Я шагнул к нему, заставив его попятиться. — Ты прекрасно знаешь, что творится в их закрытых клубах. Спроси людей, которые пропадают без вести, как им нравится этот ваш «мирный договор». Или спроси тех, кого находят в лесополосе.

— Мы не можем начать новую войну, Максим. Худой мир лучше доброй ссоры. Темные — часть экосистемы, нравится тебе это или нет. Тебе просто придется повзрослеть и принять это.

Я глубоко вдохнул сырой речной воздух. Крики ворон звучали как насмешка.

— Ответ — нет. Ищи другого дурака.

Сергей издал звук, полный отвращения — что-то среднее между рычанием и стоном.

— Я так и знал. Зря только время потратил. — Он брезгливо одернул пальто и посмотрел на меня как на грязь под ногами. — Ты застрял в прошлом, Максим. Живешь старыми обидами, пока мир идет вперед.

Я молча наблюдал, как он уходит — быстрой, уверенной походкой человека, который привык, что перед ним открывают двери. Он ни разу не оглянулся. Когда его фигура скрылась за поворотом кирпичной стены, я снова повернулся к реке.

Пока существует магия, существует и раскол. Светлые и Темные. Иногда они сосуществовали в рамках шаткого перемирия, иногда грызли друг другу глотки в подворотнях. Последний крупный конфликт, который историки называют «Войной Раскола», случился лет за сорок до моего рождения. Это была не красивая битва добра со злом, а кровавая мясорубка. Фракция Темных, или, как они себя называли, «Истинных», решила подмять под себя всю Явь.

Светлые победили. Вроде как. Они остановили прорыв и ликвидировали верхушку Темных. Но победа досталась дорогой ценой — к концу войны большинство боевых магов Светлого круга тоже лежали в сырой земле. Выжившие были слишком измотаны, чтобы добивать врага. А уцелевшие Темные оказались хитрее своих предшественников: они предложили переговоры.

Прошли годы. На смену старым воинам пришли бюрократы и политики. Новое поколение магов выросло с убеждением, что этот гнилой мир — естественный порядок вещей. Темные надели дорогие костюмы, легализовали свои капиталы и заняли кресла в советах директоров, а Совет делал вид, что всё под контролем. Но я знал: волки не становятся вегетарианцами, даже если научились пользоваться вилкой и ножом.

К тому моменту, как я начал что-то понимать в этой жизни, в Совете царила политика «невмешательства». Принцип простой: живи сам и давай воровать другим. Темных терпели. С ними здоровались за руку, пока они не начинали резать Светлых средь бела дня. Существовал свод правил — «Конвенция», — который регламентировал отношения между кланами.

В этой бумажке было много красивых слов о равновесии, и постепенно грань между Светом и Тьмой стерлась. Начали говорить, что это всё устаревшие предрассудки, что магия — это просто инструмент, как автомат Калашникова, и неважно, в чьих он руках. Тогда, зеленым юнцом, я кивал и соглашался. Мой наставник, Аркадий Воронов, был Темным высшего круга, и мне казалось, что мы — живое доказательство того, что старая вражда забыта.

Я пересмотрел свои взгляды, когда сбежал от Воронова. Но было уже поздно.

Именно тогда я выяснил одну маленькую, грязную деталь. В «Конвенции» были расписаны права магов, неприкосновенность жилища, правила дуэлей… Но там