Последний вольный - Виктор Волох

— Алло?

— Привет, Леся. Это я.

— Привет, Макс. — Голос у неё был спокойный, но перед ответом повисла крохотная, едва заметная пауза.

— Слушай, выручишь? Можешь заскочить ко мне сегодня?

— Эм…

— Знаю, звучит так себе после вчерашнего. Но я раскопал кое-что важное насчет твоего «кирпича». Мне нужно провести один тест. Это безопасно, слово даю.

— Ну… — Леся колебалась, я слышал, как скрипят шестеренки в её голове, взвешивая риски. Затем её голос окреп. — Ладно. Я могу сейчас. Где-то через час буду.

— Добро. Жду.

Я сбросил вызов и повернулся к столу, где лежал бордовый куб. Я просидел над ним четыре часа прошлой ночью, буравя его взглядом, пока глаза не стали красными, как у упыря. И всё еще не до конца понимал, что он делает, но у меня начало складываться довольно четкое представление о том, чем он является.

Создание магических артефактов, дело, противное самому естеству. Магия — это Жива, дыхание Рода, она течет только там, где есть сознание и воля. Пытаться заключить живую силу в мертвый предмет, все равно что заставить сухую ветку цвести вечно или пытаться удержать воду в решете. Мир сопротивляется этому. Но маги, народ упрямый, и за века они придумали, как обмануть природу.

Самый простой способ: взять предмет, который магией и не пахнет, но который может служить руслом для сырой силы. Мы называем их «проводниками». Это как молот или зубило, инструмент, заточенный под одну задачу. Сила течет через них, как вода по прорытой канаве, и со временем такие вещи «прикипают» к владельцу, впитывая отпечаток его личности. Сами по себе они пустые, но в умелых руках работают безотказно..

Другой путь… клепать «одноразовые» безделушки, вроде той хрустальной сферы с туманом, которую я расколотил вчера в музее. Принцип прост: маг шепчет наговор, запечатывает его в предмет, а ты потом просто ломаешь оболочку, чтобы выпустить джинна из бутылки. Обычно это мелкая бытовая волшба, копеечные чары, чтобы простецы или слабые даром могли хоть как-то прикоснуться к силе. Толковый мастер накрутит таких за вечер дюжину, и на черном рынке ими торгуют на развес.

Но бывает, что ни простая железка, ни стекляшка на один раз не годятся. Тебе нужно что-то, что будет служить веками и обладать собственной мощью. Но вот загвоздка: чтобы творить волшбу, нужно быть живым. Магия — это дыхание жизни. И решение, до которого додумался какой-то древний, гениальный и на всю голову отбитый маг, пугает своей простотой: сделать вещь живой.

Такие творения называют Одушевленными. И они могут быть чертовски мощными и смертельно опасными.

Куб, который принесла Леся, был именно таким. Одушевленным. Он был слишком силен для простого проводника и слишком хитро сделан для одноразовой игрушки. Он был умен настолько, что держал вокруг себя «слепое пятно», зону отчуждения, от которой отскакивали любые попытки прощупать его сканером. Я попытался было заглянуть в вероятности, чтобы узнать, что случится, если вскрыть его силой, и меня прошиб холодный пот. Тут же захлопнул эту дверь. В этой штуке дремала такая мощь, что при неумелом обращении она могла разнести половину квартала в щебень.

Пока что договориться с ним не получалось. Одушевленные предметы обычно глухи к мольбам, они сами себе на уме и реагируют только на те раздражители, под которые заточены. Разглядывая его под лупой, я заметил, что внешняя оболочка испещрена сетью микроскопических пор, именно они давали тот эффект глубины и мерцающих искр. У меня возникло чувство, что это своего рода рецепторы. «Глаза». Ему нужен правильный сигнал: сложный световой узор или спектр, чтобы проснуться. Но без ключа или инструкции угадать этот сигнал, все равно что пытаться подобрать пароль к сейфу, перебирая атомы во вселенной.

Однако один человек смог вызвать реакцию у куба: Луна. Я не знал почему, но если она смогла вызвать реакцию однажды, возможно, она сможет сделать это снова. По крайней мере, на это я надеялся.

Я глянул на старые «Командирские». Леся должна была нарисоваться через сорок пять минут. Я ополоснул лицо водой, поскреб щетину бритвой, а потом, по привычке, забросил ментальный крючок в будущее, чтобы проверить, когда именно звякнет колокольчик над дверью.

Я замер. Моргнул. И посмотрел снова.

Леся не придёт.

Это было… неправильно. Нить вероятности была обрублена.

Я перепроверил в третий раз, в четвертый. Расклад не менялся: в ближайший час, да и вообще сегодня, Леся порог «Арканума» не переступит. Нахмурившись, я выудил телефон и набрал её номер, но нарвался лишь на бездушный голос автоответчика. Я снова просканировал будущее, пытаясь нащупать причину, но видел лишь муть. В груди зашевелился мерзкий червяк тревоги.

Авария?

Нет, бред. Единственный плюс её родового проклятия, оно бережет хозяйку как зеницу ока. Лихо обходит её стороной. Кирпич на голову ей не упадет, машина не собьет. Энтропия огибает её, ударяя по тем, кто рядом.

Но проклятие не спасет от того, что сделано намеренно…

В голову полезла другая, грязная мыслишка, от которой во рту стало горько. Может, она просто не захотела? Чем больше я крутил это в голове, тем логичнее оно казалось. Бритва Оккама, чтоб её: самое простое объяснение обычно верное. А что может быть проще? Девчонка испугалась. После того, что я показал ей вчера, после того как я чуть не убил человека… Она решила держаться от меня подальше. Бог свидетель, люди кидали меня и не по таким поводам.

Я вскочил и зашагал по комнате из угла в угол, нервно поглядывая на часы. Двадцать минут. Нужна ли ей моя помощь? Или она просто хочет, чтобы я исчез из её жизни?

Дайте такую задачку аналитику, и он скажет: «недостаточно данных». Но в нашей жизни приходится действовать вслепую, когда из ориентиров, только нюх. Я плюнул на магию и логику. Я прислушался к тому, что на улице называют «чуйкой».

И моя чуйка орала благим матом: Леся бы не кинула. Она обещала быть.

Она в беде.

В два прыжка я оказался у стола. С грохотом выдвинул ящики, распихивая по карманам всё, что попадалось под руку: заговоренную соль, железо, пару амулетов. Сдернул с вешалки плащ-морок, скатился кубарем по винтовой лестнице и вылетел на улицу.

Несясь по кривому переулку Хитровки, я на ходу достал телефон и снова набрал Лесю. Тишина. Связи нет. Я выругался, поминая всех чертей Нави, и нажал повтор.

На этот раз пошел гудок. Один. Два. Три…

— Давай же, — бормотал я, сбивая дыхание и ускоряя шаг. — Возьми чертову