Замечательный предел - Макс Фрай

Лейн, лето второго года Этера

Большинство учёных Сообщества Девяноста Иллюзий, отдавая должное роли сновидений в формировании личности и судьбы, всё же склонны считать их менее значительными событиями, чем пережитые наяву. И люди обычно относятся к снам просто как к дополнительным развлечениям, о которых можно с лёгким сердцем забыть поутру.

Однако Ший Корай Аранах уверен, что между явью и сновидениями особой разницы нет: всё, что происходит с твоим сознанием, с ним происходит, точка. Не имеет значения, как, при каких обстоятельствах, где. Неудивительно, что он относится к снам гораздо серьёзней, чем принято. Не просто смотрит их как кино, а старается сохранять ясный ум, связность мыслей и память, оставаться во сне собой. Это не всегда получается, но в последнее время всё чаще. Великое дело – воля адрэле, особенно если прибавить к ней опыт, накопленный за долгую жизнь.

Поэтому, увидев во сне здоровенного огненно-рыжего лиса с крыльями за спиной, Ший Корай Аранах сразу, не просыпаясь, вспомнил, что это за существо. Так выглядят дгоххи, представители цивилизации ЭЙ-12, обитатели потусторонней реальности, которую называют Хой-Брохх, «Мир Четвёртой Радости» в переводе с тамошнего языка. В Сообществе Девяноста Иллюзий Хой-Брохх известен в первую очередь тем, что именно с их любовных романов когда-то началось книгоиздательство (профессор Перемещений Тио Орли Ай притащил пару книжек из отпуска, перевёл развлечения ради, показал знакомым, и понеслось).

Что означает появление крылатого лиса в его сновидении, Ший Корай Аранах тоже вспомнил, и ему стало очень смешно, потому что с точки зрения дгоххи присниться кому-то – это высшее проявление сердечной привязанности и одновременно сам акт любви. От смеха Ший Корай Аранах чуть не проснулся. Но привычным усилием воли удержался во сне. Потому что, во-первых, это было одно из самых удивительных приключений, какие случались с ним в сновидениях. Да и не только с ним! Дгоххи – ребята скромные и деликатные, они и друг другу-то снятся только после долгих ухаживаний, многократно заручившись согласием, не то что чужим. А во-вторых, проснуться в такой ситуации было бы просто жестоко. Бедняга, чего доброго, почувствует себя неуместным, отверженным и загрустит. Поэтому, – сообразил Ший Корай Аранах, – надо поступать, как герои хой-броххских любовных романов: говорить комплименты. Согласно тамошним правилам этикета, того, кто тебе приснился, даже если сделал это без спроса, обязательно надо сперва похвалить, а уже потом разбираться, какого чёрта он себе позволяет и как после этого жить.

– Ты очень прекрасный, – сказал он крылатому лису. – Как цветущие над морем черешневые сады.

(Может показаться, что Ший Корай Аранах подобрал слишком банальное сравнение. Но уж какое смог! Вы вообще когда-нибудь пробовали осмысленно говорить комплименты во сне?)

– Это да, – легко согласился лис. – Единственное оправдание моего непростительного бесстыдства, что ты насладишься созерцанием моей красоты.

(Лис из сна Ший Корай Аранаха не был самодовольным придурком. И в его интонации не угадывался сарказм. Просто все уроженцы Хой-Брохха считают, что красивее их нет существ во Вселенной. Даже их самоназвание «дгоххи» переводится как «прекрасные». Причём, положа руку на сердце, они скорее правы, чем нет.)

– Но на самом деле не такое уж это бесстыдство, – добавил крылатый лис. – Недавно я вспомнил, что прежде, чем родиться в Хой-Броххе, был человеком из Лейна. И этого человека ты бы с радостью согласился увидеть во сне.

Ну положим, Ший Корай Аранах с радостью согласился бы увидеть во сне вообще кого угодно, включая толпу разумных (умеренно) копских гигантских синеглазых червей. Это же только с точки зрения дгоххи общее сновидение – небывалый разврат. Но это он объяснять не стал. Какие могут быть объяснения, когда ты спишь, видишь во сне крылатого лиса дгоххи и (наверное, кажется, быть такого не может) понимаешь, кто он такой.

Лис истолковал его молчание по-своему и сказал:

– Тебе же трудно разговаривать в сновидении. Этому с детства надо учиться, а вас не учат, я узнавал. Ты и так молодец, что до сих пор не проснулся. А когда проснёшься, не забудешь свой сон. Я на это твёрдо рассчитываю. Всё-таки ты это ты! Посмотри на меня внимательно.

Он поднял вверх правую… руку? переднюю лапу? Что-то среднее между тем и другим. Дгоххи хоть и лисицы с крыльями, но телосложение у них скорее антропоморфное. По крайней мере они, когда не летают, ходят на задних лапах, уменьшая нагрузку лёгкими взмахами крыльев, а передними орудуют примерно как люди руками. Ремесленники из них, по отзывам очевидцев, так себе, зато кулинары отличные. И строители вполне ничего. И писать они научились. И издавать написанные романы. Правда, в мягких обложках и без иллюстраций, но это уж точно совсем не беда.

На лапе-руке было что-то вроде ярко-зелёной повязки или перчатки-митенки, Ший Корай Аранах толком не мог разглядеть.

– Зелёный браслет, – сказал лис. – Это важно. Такого больше ни у кого нет. У нас не принято украшать себя тканями и драгоценностями, мы и без них ослепительно хороши. Но я буду носить этот браслет не снимая, как знак отличия от всех остальных. Ты, наверное, знаешь, каким способом мы путешествуем. Найди художника. Только настоящего, вдохновенного! И попроси. Пусть нарисует дгоххи с зелёным браслетом. Если художник справится, мы скоро увидимся наяву.

– Мы увидимся наяву, – повторил Ший Корай Аранах и только потом проснулся. На всякий случай (ну мало ли, вдруг знаменитый философ Габи Шу Эритана не ошибся, предполагая, что в сновидениях можно болтать просто так, впустую и даже намеренно врать) ещё раз сказал, не ощущая ни малейшего внутреннего сопротивления: – Мы обязательно увидимся наяву.

Пока варил кофе, старался не думать. Ни об удивительном сне, ни о крылатом лисе, ни о давным-давно сгинувшем друге, вообще ни о ком, ни о чём. Только следить за кофе (и краем глаза за пёстрой кошкой, в ожидании завтрака разлёгшейся на кухонном столе).

– Ай, да о чём тут думать, – вслух сказал Ший Корай Аранах кошке Бусене (своему Состоянию, Образу Жизни и Положению Дел), когда они уселись на тёплом от солнца крыльце, человек – с кружкой крепкого чёрного кофе, а кошка – с полной миской мелких озёрных креветок, подарком друзей-рыбаков.

– И так же понятно, – добавил он, сладко зевая. – Особенно про художника. Знаем мы с тобой одного! А что он опять где-то шляется, так у меня ты в заложниках. Куда он от нас с тобой денется. Скоро придёт.

* * *

– Я