Последний вольный - Виктор Волох
Глава 4
Двор, куда меня сбросила Ветряна, был «мертвой зоной» позади основного комплекса. С севера нависала громада самого Планетария с его характерным куполом. С востока и запада территорию подпирали хозяйственные пристройки, а с юга отгораживал высокий забор с пиками, за которым шумела Садовая-Кудринская. Автобусы и дорогие иномарки текли бесконечным потоком по кольцу, разрезая ночь фарами, но здесь царила тишина.
Пока глаза привыкали к темноте, я привычно прощупал будущее. Если я двинусь вперед, огибая здание, то упрусь в стилобат и широкую лестницу, ведущую к главному входу. Если Ветряна не соврала, и это действительно проект Сергея и Совета, то охрана здесь будет не чета музейным бабушкам. Скорее всего, периметр держат боевые маги или, как минимум, элитный ЧОП, натасканный на паранормальщину.
В любом случае, с хлебом-солью меня там не ждут.
Но если у Видящих и есть общий порок, который нас губит, так это любопытство. Это баг в коде нашей натуры. Если вы выроете туннель где-нибудь в тайге, за тысячу километров от людей, и повесите амбарный замок с табличкой: «Внимание! Вход в Храм Лютой Погибели. Не влезать, убьет мучительно», то, вернувшись с обеда, вы обнаружите внутри одного провидца, который уже ковыряет стены, и еще двоих, которые стоят в очереди на вход.
Возможно, именно поэтому нас так мало. Естественный отбор — бессердечная ты сука.
Даже понимая, что это ловушка, я просто физически не мог развернуться и уйти, не сунув нос внутрь.
Я накинул капюшон «Морока» поглубже, скрывая лицо в тени, и скользнул вдоль стены к главному входу.
За массивными опорами пандуса виднелись двойные стеклянные двери. Сквозь тонированное стекло светился холл: рамки металлодетекторов, турникеты и стойка охраны. Внутри дежурили двое. Типичная картина для ночной Москвы: один, постарше, уткнулся в сканворд, второй, молодой бычок в форме, гипнотизировал экран телефона.
Единственный путь внутрь пролегал прямо через их поле зрения. Никаких вентиляционных шахт или черных ходов — только наглость. Я остановился в тени колонны, синхронизируясь с их ритмом.
Обыватели думают, что «видеть будущее» — это как читать сценарий сериала на канале «Россия». Заглянул в конец книги, узнал, кто убийца и с кем останется героиня. Чушь собачья. Такого не бывает.
Будущее — это не рельсы, по которым катится трамвай. Это бесконечная серия развилок.
Вот ты стоишь у подъезда. Пойдешь налево — найдешь сто рублей. Пойдешь направо — получишь по морде от пьяного соседа. Останешься стоять — промокнешь под дождем. И это только твои варианты. А теперь умножьте это на двенадцать миллионов человек, населяющих этот безумный муравейник.
Это фрактал. Бесконечная, пульсирующая паутина вероятностей, разрастающаяся в четырех измерениях.
Если ты, будучи Видящим, хоть на секунду откроешь шлюзы и попытаешься охватить всю картину целиком, твой мозг просто вытечет через уши. Это как попытаться скачать весь интернет на дискету или подключить кипятильник к высоковольтной ЛЭП. Тебя не просто убьет — твою личность сотрёт в порошок, превратит в пускающего слюни овоща. Именно поэтому большинство из нас либо заканчивают в палате № 6 в Кащенко, либо глушат свой дар водкой и таблетками, лишь бы не видеть этот хаос.
Те же, кто умудряется сохранить рассудок, учатся жесткой дисциплине. Мы носим ментальные шоры и придумываем свой код для расшифровки реальности.
Для меня варианты будущего выглядят как светящиеся струны, натянутые в темноте. Чем вероятнее событие, тем ярче и толще нить. Моя работа, не гадать на кофейной гуще, а сортировать эти нити. Я ищу пучок событий, где всё складывается в мою пользу, а потом просто «перематываю» пленку назад, чтобы понять, какой первый шаг нужно сделать.
Я стоял перед стеклянными дверями и сканировал вероятности.
В девяноста девяти случаях из ста, если я просто толкну дверь и войду, меня повяжут. Старый охранник поднимет голову, молодой оторвется от телефона, и начнется: «Гражданин, куда прёте, тут закрыто».
Я искал тот единственный, сотый вариант, где я прохожу незамеченным. И я нашел его — тусклую, едва заметную ниточку. Я зафиксировал её и шагнул вперед.
Я понятия не имел, почему мне нужно сделать шаг именно сейчас, и почему нужно дернуться влево, а потом замереть. Я просто знал: так надо.
Со стороны это выглядело как цепь идиотских совпадений.
В ту секунду, когда я бесшумно приоткрыл тяжелую стеклянную дверь, у старого охранника зазвонил телефон — громко, с мерзкой мелодией «Владимирский централ». Он дернулся от неожиданности, выронил ручку и полез за ней под стол, матерясь сквозь зубы.
Молодой, услышав рингтон, прыснул со смеху и повернулся к напарнику, чтобы отпустить шутку про его музыкальный вкус.
Их взгляды расфокусировались ровно на две секунды.
Этого хватило.
Я скользнул в щель двери, пока она еще не успела сработать доводчиком. Плащ-морок смазал мой силуэт, превратив в невнятное пятно на периферии зрения. Я замер в «мертвой зоне» за колонной, пережидая, пока старый вылезет из-под стола.
— Да ну тебя, Петрович, — гоготнул молодой, снова утыкаясь в экран.
Старый что-то пробурчал, поправляя фуражку, и снова углубился в сканворд. Никто из них не заметил, как сквозняк колыхнул плакат на стене.
Я уже был за линией контроля. Завтра, когда (и если) здесь начнется разбор полетов, оба будут божиться и клясться здоровьем матери, что муха не пролетала. Они будут искренне верить, что не отрывали глаз от входа. Человеческий мозг удивительная штука: он мастерски дорисовывает спокойствие там, где только что прошел невидимый слон.
Оказавшись в пустом холле, я бесшумно двинулся по ковролину к лестнице, прислушиваясь к тишине и отсекая лишние вероятности. Теперь мне нужно было знать только одно: куда пошли те самые «люди в пиджаках», о которых говорила Ветряна.
Внутреннее пространство Планетария впечатляло, даже если ты не фанат астрономии. Я оказался в нижнем уровне музея Урании. Просторный зал с приглушенным светом, уставленный витринами, глобусами и старинными астрономическими приборами. В центре, уходя вверх, закручивался широкий спиральный пандус, ведущий в Большой Звездный зал. Стены были увешаны картами звездного неба, а в витринах тускло поблескивали бока железных метеоритов.
Я двигался бесшумно, ступая по мягкому ковролину. Половина моего внимания контролировала каждый шаг, чтобы не скрипнуть половицей (хотя здесь был бетон, но береженого бог бережет), а вторая половина сканировала будущее.
Нити вероятности подсказали, что патруль, двое скучающих охранников с фонариками, пройдет здесь через три минуты. Времени вагон.
Я прихватил со стойки информации забытый кем-то буклет с картой. Так, что у нас тут? Нижний уровень — история, метеориты. Верхний уровень — обсерватория и выход под купол.
