Гоблин: Цена Надежды - DeN TaN

— Да… доктор Хаззар сказал, что все травы есть в лавке "Зелёный Корень" на Торговой Площади, у старого гоблина по имени Грым. А эликсиры… эликсиры у Калема, в его алхимической лавке в переулке Крикливых Скал. Вот письмо, — она протянула ему смятый пергамент, который до этого сжимала в руке. — И помни, Ксавуд… он сказал, что это… очень, очень дорого.

Ксавуд взял письмо, крепко сжал его в руке, словно в нём была вся надежда мира.

— Я всё понял. Не волнуйся, Блеза. Я вернусь с лекарствами. Будь с Вирлой.

Не теряя ни минуты, Ксавуд выскользнул из дома. День был в самом разгаре. Несмотря на боль в теле и усталость, он почти бежал по кипящим жизнью улицам Дрюклаара. Его путь лежал к банку Скрюгхольд, на работу к Мидваку.

Открыв двери банка и пройдя вглубь, он увидел Мидвака. Тот, как обычно, сидел за своим массивным столом, погружённый в расчёты. Увидев Ксавуда, банкир поднял бровь.

— Ты пришёл сюда? Но все твои деньги лежат у меня дома, — удивлённо хмыкнул Мидвак.

— Мне срочно нужны деньги, — голос Ксавуда был лишён обычной вежливости и заискивания, в нём сквозила стальная решимость. — У Вирлы Чёрная Хворь, ей немедленно нужны лекарства, а стоят они крайне много. Доктор Хаззар сказал, что медлить нельзя.

Мидвак ненадолго задумался и ответил совсем не про то, что волновало Ксавуда больше всего.

— Хм… Чёрная Хворь, интересно. Доктор Хаззар сказал, что лекарства будут слишком дорогие? Наверное, и послал в определённые лавки. Знаешь что, хоть я тебе его и посоветовал, но он лечил мне лишь мелкие болезни. Что-то тут нечисто, сводил бы ты дочку ещё к кому-то, перепроверил.

Ксавуду было не до заумных рассуждений, перед ним стоял чёткий план: деньги — лекарства — дом. Он пропустил мимо ушей предостережение банкира и вновь, уже громче, произнёс:

— Мне срочно нужны деньги, я спешу за лекарствами.

Мидвак внимательно посмотрел на него, но, вздохнув, решил, что и так сделал намного больше, чем того требует его совесть. Переубеждать Ксавуда он не хотел, как и испытывать его терпение в таком состоянии. Со вздохом он открыл сейф и вытащил небольшой мешочек, позвякивающий золотом.

— Здесь шестьдесят гринклов, больше на работе я не держу. Остаток тебе всё же придётся забрать у меня дома. Приходи в удобное время, но когда я вернусь из банка. — Мидвак протянул ему увесистый мешочек. — Проверь.

Ксавуд схватил мешочек, даже не пересчитывая. Шестьдесят гринклов. Этого точно хватит, даже если доктор Хаззар ошибся, и сумма будет выше.

— Спасибо, — сухо бросил Ксавуд и, резко развернувшись, стремительно вышел из банка, оставив Мидвака недоумённо покачивать головой.

Теперь в руках Ксавуда было рекомендательное письмо и так необходимые деньги. Он перешёл на бег, чтобы скорее добраться до Торговой Площади, что была в нескольких кварталах от банка. Ксавуд двигался быстро, рывками, пробираясь сквозь толпы праздно шатающихся гоблинов. Добежав, он остановился отдышаться. Сердце бешено колотилось, каждый удар отзывался болью в истерзанных рёбрах, но он не обращал внимания. Цель была одна — поскорее спасти Вирлу.

Первой была лавка "Зелёный Корень". Запах сушёных трав и земли ударил в нос, как только Ксавуд переступил порог. За прилавком сидел старый, морщинистый гоблин с хитрыми глазами — Грым. Ксавуд протянул ему письмо от доктора Хаззара.

Грым внимательно читал, иногда поглаживая свою редкую бороду. Для Ксавуда время тянулось невыносимо долго, и он от нетерпения барабанил пальцами по стене. Наконец, Грым поднял взгляд.

— Чёрная Хворь, значит, — пробормотал он. В его голосе Ксавуду почудилось сочувствие, редкое для Дрюклаара. — Тяжёлая хворь. Но доктор Хаззар знает, что советует. Травы есть. Самые свежие. Это… — он кивнул на список в письме, — …редкий Огненный Мох — его следует измельчить, смешать с водой и смазывать им виски. И Корень Боли — его следует отварить и поить больного семь раз в день. Обойдётся это вам в десять гринклов.

Ксавуд облегчённо вздохнул, выкладывая монеты из плотного мешка. От Грыма не укрылся ни вздох, ни количество денег в мешке.

— Итого двадцать гринклов, — сказал травник, отмерив нужные травы и завернув их в пакет.

— Но только что было десять? — удивлённо произнёс Ксавуд.

— Ну да, десять за Огненный Мох и десять за Корень Боли, всего двадцать и выходит, — вроде простодушно ответил хозяин лавки, но глаза выдавали его хитрость.

Деваться Ксавуду было некуда, он со скрипом зубов заплатил и помчался во вторую лавку, в переулок Крикливых Скал, за эликсирами.

Лавка Калема оказалась незаметной дверью без вывески, спрятанной между двух полуразрушенных строений. Приоткрыв её, Ксавуд вошёл в полумрак, наполненный терпкими запахами алхимии. Калем, тощий гоблин с длинным носом и острыми, изучающими глазами, поднял голову. Ксавуд протянул ему письмо.

Калем прочитал его быстрее, чем Грым.

— А-а, Чёрная Хворь, — протянул Калем. — Серьёзно. Доктор Хаззар прав, без моих эликсиров никуда. Здесь два флакона: один для очищения крови, другой для усиления тела. Вместе двадцать гринклов.

Ксавуд без колебаний отсчитал деньги. Калем протянул ему два небольших, но тяжёлых флакона с жидкостями разного цвета. Один эликсир был тёмно-красным, почти чёрным, другой — мутно-зеленым.

— Строго по инструкции, гоблин, — предупредил Калем. — Иначе толку не будет.

Ксавуд лишь кивнул; инструкция по эликсирам была в письме. Он взял лекарства и поспешил прочь. Двадцать гринклов за эликсиры, двадцать за травы. Сорок гринклов. У него осталось ещё двадцать. Дороже, чем он рассчитывал. Неважно. Главное, чтоб помогло.

Сжимая в руках драгоценные пакеты и флаконы, Ксавуд почти летел домой. Каждый шаг теперь казался легче. Он нёс не просто лекарства, он нёс надежду. Отчаяние уже не витало вокруг, оставалась лишь вера в лучшее.

Войдя в дом, он увидел Блезу, которая сидела у кровати Вирлы, держа её за руку. Услышав скрип двери, она резко обернулась. Её глаза расширились, когда она увидела в руках Ксавуда свёртки и флаконы.

— Ксавуд! Ты… ты нашёл? — прошептала она, и в её голосе звучала непередаваемая смесь радости и неверия.

Ксавуд кивнул, его измождённое лицо исказила гримаса, похожая на улыбку. Он подошёл к ним, опустился на колени у кровати дочери и осторожно положил лекарства на столик.

— Всё здесь, Блеза. Всё, что сказал доктор. Теперь… мы будем бороться!

Он взглянул на бледное личико Вирлы, затем перевел взгляд на жену. Впервые за последние дни в его глазах, несмотря на всё пережитое, мелькнула нежность, но сквозь неё пробивалась та самая, дикая, ни на что не похожая решимость — бороться за жизнь Вирлы всеми возможными способами.

Они принялись