Вскрытие и другие истории - Майкл Ши
Мы выкрутили увеличение зеркала заднего вида на максимальное, и только тогда увидели, как кто-то вырулил из тучи. Затем из смога боком вылетел «Снолт» с улучшенными квадродвижками, декором на каждом из четырех ободов, взведенными затворами для усиления момента вращения (и все, естественно, черное как смоль). Продолжая нестись вперед, он описал медленный круг, и когда снова повернулся к нам передней частью, мы увидели, что рядом, бок о бок со «Снолтом», кружился все тот же «Торч».
Увеличения зеркала едва хватило, чтобы увидеть, как в момент, когда обе машины выровнялись на полосе, «Торч» прибавил газ, чтобы оторваться от «Снолта», – и разом вырвался из вращения, из-за чего «Снолт», так сказать, замер на месте, но продолжал вертеться, как лопасть вентилятора. Черный как уголь «Торч» тем временем все рос в зеркале; стеклоочистители размазывали сальный слой по стеклу, на одном из скребков висела мертвая летучая мышь, и еще несколько прилипло к решетке радиатора.
– Честно говоря, – сказал я, – с трудом верится в происходящее. Чтобы не отставать, «Торчу» надо превысить заводской максимум на пятьдесят процентов, а этот нас догоняет!
Клиент молчал. Он внимательно оглядывал дорогу и холмы, тяжело дыша. К слову, глазные яблоки его теперь определенно вылезали из глазницы – выпячивались на вдохе и возвращались на место на выдохе. Не успел я перепугаться от увиденного, как вдруг начался кирпичный дождь. Клиент включил дворники.
Кирпичи, подплясывая, отскакивали от дороги; парочка соскользнула с нашего капота и разлетелась в красную пыль, попав в двадцатислойное лобовое стекло «Панаскана», и дворники разметали пыль по сторонам, словно капли настоящего дождя.
Уже через несколько секунд наши шины зазвенели так, будто по ним стучали отбойным молотком или же мы ехали по противопехотным минам, – и одну полосу за другой начали устилать сугробы кирпичей. Я поблагодарил звезды за наши гигантские шины со сборным каркасом из девяноста деталей из пружинной стали и протекторными биопанелями с функцией самовосстановления от серьезных повреждений (и всего-то надо дать им отлежаться часок в багажнике).
Из-за кирпичей мы сбросили скорость до трехсот пятидесяти – они лупили по нам такой быстрой очередью, что, казалось, нас зажимают стены чересчур узкого тоннеля. По окнам пошли трещины, а лобовому так сильно досталось, что от каждого удара по сторонам разлетались осколки стекла.
Но вдруг удары прекратились – как я осознал моментом позже, дворники так быстро заходили туда-сюда, что превратились в размытое пятно, и кирпичи отбрасывало образовавшимся воздушным потоком. Почти сразу после этого ливень кирпичей разом стих.
Мы тут же разогнались до максимальной скорости, но от плавного и тихого хода, которым «Грант» знаменит во всем мире, не осталось и следа. Шины напевно и тревожно скрежетали, а дворники, все еще недоступные взору, завывали. Клиент оглядывал поломанную – из-за трещин в стекле – местность, и в то же время посматривал за зеркалом заднего вида.
– Карга отстала, – объявил он. – Развернулась, как пить дать. Провела нас, чтобы мы окно проехали.
Поскольку клиент был явно напряжен, я смолчал. Протянул руку и выключил дворники, дав ушам отдохнуть от шума. Клиент вскрикнул, вывернул руль, проехал по всем двенадцати полосам, протаранил ограждение автострады, пролетел шестнадцать футов вниз до ближайшего холма и стал подниматься по длинному зеленому склону к вершине в паре миль от нас – и весь этот маневр он совершил, потеряв не более десяти миль в час! Дворники замерли, и я был поражен: все, что от них осталось, – два обрубка короче моих больших пальцев.
Подъем был долгим, крутым, по траве высотой в ярд. Боковые окна окрасились зеленым соком, он разлетался от нас, будто волны от быстроходного катера. Впереди, у самой вершины холма, я заметил воздушное завихрение – похожее на песчаный вихрь, проносящийся по полям и дорогам, только в миниатюре. Так как мы всё не могли к нему приблизиться, стало ясно, что он тоже двигался к вершине холма.
– Я вижу впереди пылевой вихрь, – сказал я клиенту, – его также можно описать как атмосферное колебание или незначительное волнение воздуха. Возможно, это и есть окно, которое вы ищете.
Он не ответил. Лишь покрепче вцепился в руль, чтобы как можно сильнее вдавить педаль газа в пол. Мы неслись на полной скорости, и все же я должен отметить, что амортизаторы работали далеко не безупречно. Вихрь остановился на вершине холма – мы очень быстро его нагоняли, а значит, он висел на одном месте.
– Ну и дела, – произнес я. – Неужто это «Торч» на соседнем холме?
Клиент не удостоил машину взглядом, и она скрылась за склоном, по которому мы взбирались. До вершины нам оставалась четверть мили, и тут песчаный вихрь трансформировался. То был уже не вихрь, а кусочек ночного неба, звездная мгла, правда очертания у него все так же шли волнами, подрагивали, как и у вихря, – и этот крошечный кусочек висел над холмом, пританцовывая.
Нам оставалось преодолеть всего какую-то сотню ярдов, как вдруг на склоне появился «Торч». Он выпрыгнул из ниоткуда – словно бурый дельфин, выскакивающий из воды нашей увлекательной «Морской галереи» в прибрежном Саньяне. «Торч» взмыл так высоко, что можно было сосчитать протекторы всех четырех шин, а затем он упал ровно в танцующий клочок ночного неба – примерно так, как полдолларовая монетка падает в карман, – и в тот же миг там, на вершине холма, не осталось ничего, кроме голубого неба, а клиент страшно закричал.
Мы бы и сами вскоре взмыли в воздух, но вот что удивительно: в тот момент, когда клиент взвыл, «Грант» из-за собственного веса замедлился, а потом и вовсе остановился прямо на вершине.
Я решил выйти и размять ноги, но, как оказалось, двери не открывались. Через несколько мгновений клиент сказал:
– Сто девяносто семь лет. Сто девяносто семь лет под вашим унылым небом. Сто девяносто семь лет.
– Буду с вами предельно откровенен, сэр, – сказал я ему. По правде сказать, с виду казалось, что с момента нашей встречи на стоянке он сбросил фунтов пятнадцать, не меньше. – Не на девяносто девять процентов, как обычно подразумевают люди, когда говорят, что будут «предельно откровенны». Я буду откровенен на сто процентов.
– А когда я вернусь, – продолжил клиент, пристально глядя на меня, – эта ведьма уже станет верховной в Сакка
