Плененная - Сильвия Мерседес
Я успеваю нырнуть в нишу до того, как в коридор выходит дюжина блистательных фейри. Спрятавшись за плесневелым старым гобеленом, я смотрю на проходящих мимо прекрасных лордов и леди Эледрии. С золотистой кожей, блестящими волосами и сверкающими глазами, они походят на ангелов, сошедших к нам с небес, дабы осветить вечный мрак Веспры.
С ними принц. Он идет впереди, рука об руку с Илюзин. Я впервые вижу его за долгие недели. Принц выделяется среди своих ослепительных гостей. В сравнении с ними он выглядит почти обыкновенным, но я не могу отвести от него глаз. В отличие от солирианцев, облаченных в золотые наряды, на нем серебристое одеяние, и черные как смоль волосы обрамляют его темную кожу. В этот вечер он выглядит особенно по-человечески, чему я не могу найти объяснения.
При виде его сжимается сердце. Почему?
С трудом оторвав от него взгляд, я смотрю на Илюзин. Она даже восхитительнее, чем запомнилась мне. На ней сияющее платье, подчеркивающее совершенство фигуры, с золотыми розами по вырезу и рукавами из золотых капелек-бусин. Высокая и статная, она возвышается над остальными, даже над принцем. Как он, должно быть, горд, что рядом с ним такая женщина.
Конечно, он женится на ней. Как иначе?
Процессия проходит мимо, по коридору эхом разносится звенящий смех. Когда фейри поворачивают за угол, я выскальзываю из ниши. Я рада, что увидела их. Рада, что увидела принца. Первое впечатление всегда самое яркое. Я его пережила. Теперь я знаю, что чувствую, и буду внутренне готова к тому, что принесет мне сегодняшняя ночь.
Пригнув голову, я торопливо возвращаюсь к себе. Смех блистательных фейри все еще звучит у меня в ушах.
– Ароб коргулг!
Меня не перестает шокировать то, каким гортанным и жестким становится голос Лир, когда она говорит на своем родном языке. Поскольку большую часть времени это нежное создание мягко воркует, я напрочь забываю о том, что Лир – тролль.
И сейчас она опять вызывает у меня оторопь, перейдя на тролльский во время укладки моих волос. Ну хотя бы ее гнев направлен не на меня, а на детей, по обыкновению творящих в комнате хаос. Диг, Хар и Калькс забрались друг другу на плечи и напялили мое платье – одно на всех. Из воротника торчит уродливая мордочка дьявольски ухмыляющегося Калькса, из рукавов – неуклюжие каменные руки Хара, а тяжелые плоские стопы Дига топчут подол. Они, шатаясь, бродят по комнате, а Сис преследует их, восторженно хохоча и визжа.
Лир ловит в зеркале мой взгляд. На ее лице написано отчаяние. Вот уже целый час она не выпускает меня из своих цепких рук, упорно создавая на моей голове какой-то шедевр. Мне не видно, что у нее получается, но в прическу входят косы, уложенные в причудливую конструкцию и заколотые бесчисленным количеством шпилек. С занятыми руками Лир может лишь рявкать на троллят в бессильной злобе.
– Пусть играют, Лир, – смеюсь я. – Мне не жалко платья. Им же нужно чем-то заняться.
– Пусть не мешаются мне, – рычит Лир и больно вонзает шпильку в волосы.
Я морщусь, но даже не пытаюсь спорить. В конце концов, она права: нельзя детей постоянно держать взаперти. Это вредно для них. Нужно поразузнать, как надлежащим образом воспитывать маленьких троллей и чем их занимать днем, пока я работаю в библиотеке. Неправильно запирать их в комнате, строго-настрого запрещая выходить, и несправедливо требовать от Лир, чтобы она присматривала за ними в мое отсутствие.
– Ну вот. – Лир закалывает волосы последней булавкой и отступает. Довольно кивнув, подает мне ручное зеркало. – Как вам, госпожа?
Я забираю у нее зеркало и разворачиваюсь на стуле, чтобы посмотреть на творение ее рук. Оно поистине роскошно: три тугие косы закручены и уложены в форме огромных роз, уши и шею обрамляют маленькие завитки, и посреди всего этого великолепия звездами сверкают гребни. Невероятно нежная и романтичная прическа. И шпилек в ней столько, что она, верно, выдержит даже ураганные порывы ветра!
– Невероятно, – искренне восхищаюсь я. – Но Лир, это уж чересчур! Боюсь, никто даже не заметит такой красоты.
– Кто-то обязательно заметит, – уверенно заявляет она.
Я не успеваю спросить, кого она имеет в виду, – Лир пробивается сквозь безумствующих и хохочущих детей и достает из гардероба наряд. Я такого у себя еще не видела. Пышная юбка платья состоит из множества слоев нежной прозрачной ткани, словно сотканной из паутинного шелка. Она радужно переливается в свете ламп.
Хотя я не поощряю рвение Лир вечно наряжать меня не по статусу, при виде этого платья у меня вырывается восторженный вздох.
– Откуда оно? – Я пересекаю комнату и провожу пальцами по складкам юбки. – Впервые вижу его.
Лир лукаво улыбается.
– Все платья из вашего гардероба, конечно же, предоставляет принц.
У меня вспыхивает лицо, и я спешно пытаюсь скрыть смущение за улыбкой.
– Да? Тогда ему стоит отдать должное за отменный вкус. Даже если он частенько щеголяет в расстегнутых рубашках.
– Вам это не нравится, госпожа? – озадачивается Лир.
Я сдерживаю смех. Лир воспитана людьми, но в выборе одежды ведет себя по-троллиному. Иными словами, предпочитает надевать как можно меньше одежды и, дай ей на то волю, наверное бы, вовсе ничего не надевала. Я уже начала призадумываться, смогу ли приучить Сис одеваться. Смотрю вот на Лир и очень в этом сомневаюсь.
Самое интересное, что Лир обожает наряжать меня, словно я ее личная модная куколка. Я безропотно позволяю ей облачить меня в надлежащее нижнее белье и внешние юбки. В лиф платья вставлены косточки, поэтому в корсете нет надобности. Широкий вырез элегантно задрапирован, длинные рукава заканчиваются острием, ложащимся на тыльную сторону ладони.
Застегнув десятки крохотных пуговок на спинке лифа, Лир протягивает мне полумаску, украшенную драгоценными камнями и розами.
– Зачем она?
– Сегодня будет бал-маскарад.
– И что? – фыркаю я. – Мы с легкостью узнаем друг друга. Микаэля с его шевелюрой ни с кем не перепутать, как и Нэлл с ее сутулостью. Да и очки Андреаса будут довольно странно смотреться сквозь прорези маски. Тебе так не кажется?
Лир пожимает красивыми плечами.
– Маскарады делают таинственными даже тех, кого, по нашему мнению, мы хорошо знаем.
Посмотрев на нее с сомнением, я игриво прикладываю маску к лицу и поворачиваюсь к детям. Бессмысленно и беспощадно уничтожив ни в чем не повинное платье, они сидят рядком у изножья кровати и моргают на меня жадными глазенками.
– Ну как я вам? – спрашиваю, покружившись. Юбки пышно колышутся серебристым облаком.
– Оглуб! – воодушевленно восклицают мальчики.
– Аппетитно! – перекрывает их
