Самайн у ведьмы пограничья - Уоллис Кинни

Наконец я выливаю последние капли заживляющей смеси на неглубокие края раны возле его запястья. Дотрагиваюсь до плеча и с удовлетворением обнаруживаю, что клей там уже застыл, образовав бесшовную перемычку и уплотнение. Вся рука Мэтью мерцает в свете свечей, его медный шрам неистовой молнией расходится от плеча до запястья.

Я беру марлю, чистый кристалл и быстро провожу им по краям ткани. Затем оборачиваю бинтом запястье Мэтью, всю руку вверх и вокруг плеча, медитируя и представляя, как кожа заживает без всякой инфекции и боли.

Наконец осматриваю готовую повязку, довольная своей работой. Постепенно мой разум выходит из рабочего режима, и я прихожу в ужас от масштабов полученной Мэтью травмы.

– Что это сделало? – тихо спрашиваю я.

– Адские гончие, – отвечает Мэтью, как будто это все объясняет. Мне хочется рассмеяться, но, судя по тону, он совсем не шутит.

– Адские гончие? Идут за мной? – переспрашиваю я.

Мэтью кивает.

– Почему? – выдыхаю я. У меня подобное в голове не укладывается. До вчерашнего вечера я даже не подозревала о существовании таких существ.

– Потому что ты ведьма пограничья, – говорит Мэтью, вставая и беря свою рубашку с кухонного стола. Он одобрительно осматривает повязку и легко двигает рукой, похоже не чувствуя боли.

Мне хочется застонать.

– Слушай, ты вот продолжаешь это все твердить. Но на самом деле никогда ничего не объясняешь.

Мэтью начинает застегивать рубашку.

– Знаю, – виновато признается он. – Все это было бы легче объяснить, если бы тебя должным образом обучили твоему ремеслу.

Я вспыхиваю от гнева, отхожу вглубь кухни и, пожалуй, слишком уж резко ставлю пустую бутылку из-под клея на место. Раз Мэтью снова может двигать рукой, следовательно, я не такая неумеха, какой он меня явно считает. Но затем я делаю глубокий вдох и снова поворачиваюсь к нему лицом. Прошлая ночь должна была мне продемонстрировать, что есть вещи, о которых меня не предупреждали.

– Тогда расскажи. Что именно от меня скрыли? – спрашиваю я.

Мэтью оставляет попытки застегнуть несколько верхних пуговиц на рубашке и бросает на меня настороженный взгляд.

– Когда мы украшали поместье, – продолжаю я, видя его сомнения, – ты расстроился, что я не умею ходить тенями. А еще упоминал другие виды магии… Как там? Связывание, перекачивание и направление? – Я морщу нос, пытаясь вспомнить тот разговор. – Что это?

Он на мгновение задумывается, явно подбирая формулировки.

– Привязка – это форма общения с давно ушедшими духами, – говорит Мэтью. – Любой дешевый экстрасенс с обочины притворяется, будто разговаривает напрямую с мертвыми. На самом деле это под силу только ведьме пограничья. Перекачивание – это способность преобразовывать жизненную энергию в энергию смерти, и наоборот. А направление – это акт перевода духа из нашего мира в иной, когда приходит его время. Это самая важная обязанность ведьмы пограничья.

Я прислоняюсь к кухонному столу, согнувшись под бременем всех своих подтвердившихся страхов. Мне снова тринадцать лет, я стою в нерешительности на опушке леса, а руки моей матери подталкивают меня вперед. Оказывается, меня многому не научили. Но через это гнетущее разочарование пробивается злость. Моя мать нарушила все традиции нашего ковена, назвала меня ведьмой пограничья, а затем всю мою жизнь скрывала от меня половину моей магии? И в чем тогда смысл?

– Откуда ты все это знаешь? – спрашиваю я Мэтью, пытаясь игнорировать боль от предательства в груди.

– Тихоокеанские врата знают о тебе с самого твоего появления на свет. Ты стала первой ведьмой пограничья за несколько столетий. Все детство я слушал о девушке с востока, которая наденет мантию и пройдет через границу жизни и смерти. Там, откуда я родом, тебя почитают. Стоит ли удивляться, что я присоединился к отцу, когда тот собрался в Ипсвич десять лет назад? Я мечтал увидеть тебя своими глазами.

– Представляю, как ты был неприятно удивлен. Найти вместо этакой героини заурядную ведьму, неспособную сделать что-либо значимое, – глухо смеюсь я.

В глазах Мэтью вспыхивает раздражение, он внезапно срывается с места и направляется ко мне. А у меня ноги точно приросли к месту. Он останавливается прямо передо мной, буквально в считаных сантиметрах. Я лицом ощущаю исходящее от его тела тепло. Вдыхаю запах корицы и дождя. Смотрю, как кирпично-красный шрам светится под марлей. Мэтью поднимает забинтованную руку и протягивает мне. От удивления я даже перестаю дышать. Мне интересно, что сейчас произойдет. Но он так и останавливается, показывая мне руку.

– Это не работа заурядной ведьмы, – тихим шепотом настаивает Мэтью, крутя конечность, чтобы я могла в полной мере оценить масштаб проделанного труда. – Это чудо.

Последнее слово он произносит благоговейно. Я качаю головой.

– Даже так я не могу делать все то, что, по твоим словам, должна.

– Неправда, – тут же возражает Мэтью и сжимает мои плечи. – Прошлой ночью ты ходила тенями, пусть и непреднамеренно. Сама сказала Уинифред, что с тобой разговаривал призрак. Только ведьма пограничья могла услышать его слова. Даже если тебя и не учили этим вещам, магия у тебя есть, и она отчаянно хочет, чтобы ее использовали.

– Но почему мама назвала меня ведьмой пограничья, а потом скрывала все это от меня? Бессмыслица. И если эти элементы действительно часть моего ремесла, то почему они под запретом в Атлантическом ключе?

Мэтью открывает рот, но затем так же быстро закрывает его.

– Этого я не могу сказать. Чем руководствовалась твоя мать – знала лишь она одна, – отвечает он.

Мое разочарование лишь усиливается.

– Мне нужно заглянуть в книгу, Мэтью, – говорю я, бросая взгляд туда, где на кофейном столике лежит упомянутый том. Мы не притрагивались к нему с той ночи, когда Мэтью снял проклятие с моей руки. Предупреждение Маргарет, увертки Уинифред, молчание моей матери – все это крутится вокруг одного и того же гримуара. Теперь мое желание снять заклятие магии крови выходит за рамки простого любопытства. Мне буквально необходимо узнать, что находится на этих страницах.

Мэтью убирает руки с моих плеч.

– Понимаю, – говорит он. – Хотел бы я знать, чем можно помочь.

Он хмурится, на его лбу появляются морщинки, а глаза начинают бегать туда-сюда, пока Мэтью прикидывает различные варианты.

– Думаю, кое-кто мог бы нам подсказать, – говорю я, отходя от него. Сажусь за стол в углу гостиной, вырываю клочок бумаги из «Травника» и чиркаю спичкой, чтобы зажечь серебристую свечу. Затем беру ручку.

Джинни!

Мне нужно встретиться с тобой. Нужно больше узнать о Короле, Что Внизу. И о снятии чар. Когда?

Геката

Я сворачиваю бумагу и обматываю ее ниткой из сушеных цветков бузины. В памяти всплывает просьба Уинифред не впутывать в это дело ее внучку. Но поскольку старейшина сформулировала приказ не совсем правильно, есть возможность уклониться. Я отчаянно цепляюсь за эту лазейку и бросаю бумагу в пламя. Она превращается в дым, и тот растворяется в воздухе.

– Который час? – спрашиваю я через плечо.

– Без десяти десять, – отвечает Мэтью, подходя ко мне.

– Отлично, – говорю я вслух. Джинни будет на ногах еще как минимум четыре часа. Ни одна настоящая книжная ведьма не ложится спать раньше трех. – Я могу посидеть и дождаться ответа…

Но даже не успеваю закончить предложение, как в камин врывается сквозняк. «Смерть Артура» в моем кресле для чтения раскрывается от порыва ветра. На внутренней стороне обложки появляется темная строчка. Мы с Мэтью вдвоем склоняемся над книгой и читаем корявый почерк.

Полночь. Библиотека Салема. Спроси Лори.

Глава 15. Час ведьм

Дождь барабанит по лобовому стеклу, когда мы въезжаем на библиотечную стоянку. К машине Ребекки липнут сорванные ветром оранжевые листья. Библиотека большая, неуместная даже для центра Салема. На парковке больше дюжины машин. «Многовато