Эпифания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф
– Ошибаешься, патера. С нами Тартар. Погоди, скоро сам все увидишь.
Синель поднялась, слегка изумив оказавшегося у ее ног Шелка высотой роста.
– Ну вот, – сказала она, – кажется, полегчало. Ги, не покажешь мне, что тут да как? Любопытно бы поглядеть.
– Ясное дело. Вот погоди, как выглянешь наружу…
Шелк, собрав волю в кулак, тоже поднялся на ноги.
– Можно и мне с вами? Я постараюсь не… э-э…
Затрудняясь найти подходящее слово, он живо напомнил себе Ремору.
– Не сблевать? – подсказала Синель.
Гиацинт поддала ногой один из надувных мешков.
– Видишь их койки? Четыре ряда по двадцать пять штук в ряд. Значит, в этой гондоле должна помещаться сотня птероштурмовиков. Гондола – так называется штуковина, в которой мы все сидим. Мне Кошак объяснил.
Шелк кивнул.
– А вон там, под полом, пушки видны. Для них пол, наверное, нужен основательный, твердый, из железа или еще какого-нибудь металла. По три пушки с каждого борта, а стволы сквозь вон те дырки наружу торчат. Потому здесь и холод собачий: снизу, сквозь пол, дует.
Синель принялась возиться с рамой иллюминатора.
– Да как они открываются-то?
– Доски, – заметил Шелк, постучав согнутым пальцем о стенку.
– Синь, там оба штыря надо вытащить! Верно, стены из досок, выгнутых, как для лодки, только гораздо тоньше.
Сдвинув назад затянутую промасленным пергаментом раму, Синель негромко ахнула: за окном простиралось, тянулось вдаль что-то вроде заснеженной равнины под ярким, слепящим глаза солнцем.
– Впереди нашей еще гондола, – сообщила ей Гиацинт, – и позади две. Если голову высунешь, разглядишь. Никак не пойму, чего они просто одну большую, длинную не построили.
– Разломится, думаю, – рассеянно пояснил Шелк. – Должно быть, порой этот воздушный корабль изрядно сгибает ветром.
Последовав ее совету, он высунулся за окно, взглянул вверх, огляделся по сторонам. К его бедру прижалось соблазнительно теплое бедро Гиацинт, а его локоть каким-то образом нащупал ее грудь.
– Помнишь, как нас с пневмоглиссером в воздух подбросило? Я испугалась до смерти, а ты нисколечки не испугался! Здесь вроде как то же самое.
Шелк, изо всех сил противясь хлынувшим в голову мыслям, отодвинулся в сторону.
– Испугался, и еще как, – возразил он.
Слов Синели, подобно ему высунувшейся в иллюминатор, Шелк не расслышал.
– Наверное, оттого, что по ветру идем, – ответила Гиацинт. – Когда он сзади, его не чувствуешь.
Синель отступила от иллюминатора.
– И вправду, красиво, жуть как красиво, только озера почему-то не видно. Ты говорила, что мы над озером, но, наверное, туман густ чересчур. А я надеялась поглядеть на то самое место, святилище, куда нас с Чистиком занесло… – Вздохнув, она повернулась к Шелку. – Патера, а боги вот так же точно все видят?
– Нет, – ответил Шелк.
Сам он был твердо уверен: что бы ни говорили авгуры, боги, каким-то непостижимым образом заключенные в Майнфрейм, способны разглядывать круговорот только через Священные Окна, и…
Разом взмокшие, его ладони судорожно стиснули край открытого иллюминатора.
Через Окна, а также глазами тех, в кого вселяются, хотя Тартару, по словам Чистика, недоступно и это, ибо Сумрачный Тартар слеп, незряч от рождения…
Длинное солнце над снежной равниной тянулось от Майнфрейма к концу круговорота – в края немыслимые, невообразимые, хотя до другого конца круговорота уже рукой подать.
Через Священные Окна, глазами людей и, может статься, также через стекла. Нет, разумеется, и через стекла, когда будет на то их воля, поскольку Киприда явилась Шелку в стекле Орхидеи, а в стекле Гиацинт явила Священную Радугу, пока Гиацинт спала!
– Разве что Иносущий, – продолжил он, обращаясь к Синели. – По-моему, видеть круговорот таким образом способен лишь он один. Прочим богам, даже самому Пасу, подобное не под силу. Возможно, в этом-то вся и беда…
Шнурок, как всегда, как только потребуется побыстрее разуться, затянулся узлом, но Шелк сдернул ботинок с ноги, несмотря ни на что.
– Что ты делаешь? – удивилась Гиацинт.
– Стараюсь заслужить тебя.
Стащив чулки, Шелк запихал их в носки ботинок и с содроганием вспомнил студеные воды озера Лимна, не говоря уж о затопленных подземельях.
– Тебе не нужно меня заслуживать! Ты уже заслужил… а если и нет, я ничего от тебя не потребую!
Да, возможно он и добился ее, но вовсе не заслужил… однако объяснить это Шелк даже не надеялся.
– У озера мы с доктором Журавлем провели ночь в одной комнате. Об этом я, кажется, не рассказывал.
– Да мне плевать, чем вы с ним там занимались! Пустяки это все!
Воспоминания нахлынули буйной волной.
– Ничем таким, что ты имеешь в виду, мы не занимались. По-моему, он подобными наклонностями не обладал, а я не обладаю уж точно, хоть многим авгурам они и свойственны. Рассказывая, как ты просила его передать мне азот, он сказал нечто мной сразу же позабытое и вспомнившееся только сейчас. А сказал он: «Если ты рад этому, я тебя не виню. Сам в твоем возрасте скакал бы от радости до потолка».
– Знаешь, я его понимаю самое большее через раз, – пожаловалась Гиацинт Синели.
Синель заулыбалась от уха до уха.
– А у кого-нибудь получается лучше?
– Как минимум у одной особы – да. В тот вечер я смотрел за окно нашей комнаты точно так же, как мы с вами смотрели в этот проем…
Опершись ногой о нижний край рамы, Шелк выпрямился, встал во весь рост над бездной и ухватился за верхний край, чтоб не упасть.
– И опасался, что за мной явится стража.
Да, он боялся городской стражи и был готов бежать, выбравшись из окна на крышу «Ржавого фонаря», а чем рисковал? Сущими пустяками. В самом худшем случае – жизнью…
Дотянуться до крыши гондолы ему не удалось, но, к счастью, борт наклонялся внутрь, подобно бортам больших лодок.
Сейчас на кон поставлено гораздо, гораздо большее, поскольку вера Чистика может погубить их всех. Сколько птероштурмовиков на борту корабля? Сотня? Как минимум сотня, если не две…
Тем временем высунувшаяся наружу Гиацинт говорила, говорила что-то, но слов ее Шелк не расслышал, да и не желал слушать. Спустя еще пару секунд в левую лодыжку вцепилась чья-то рука – возможно, ее, возможно, Синели. Рассеянно отбрыкнувшись, Шелк высвободил ногу и замер в ожидании, приноравливаясь к легкой качке воздушного корабля.
Скорее всего, Чистик с приверженцами будут ждать, ждать своего часа, вероятно, до затени, если воздушный корабль не достигнет Тривиганта прежде, а после взломают люк, преграждающий путь к его тулову, вскарабкаются наверх по той веревочной лестнице, минуют вон тот едва различимый снизу парусиновый рукав и бросятся врукопашную, ломая шеи, выдавливая глаза…
Да, со следующим же креном. Ждать бессмысленно: Гиацинт наверняка уже позвала на помощь, и Чистик с Кошаком вот-вот втянут его за ноги внутрь.
Подпрыгнув, Шелк ухватился за край крыши гондолы и с величайшей радостью обнаружил, что ее кромка окаймлена невысоким порожком. Откуда-то из дальней дали донесся пронзительный визг. Подстегнутый им, Шелк отчаянно засучил ногами, изо всех сил упираясь в обшитый внахлест планками борт, и перебросил колено через
