Дела Тайной канцелярии - Виктор Фламмер (Дашкевич)
А значит, версия, что черт Стрельникова удрал, когда помер хозяин, оказалась несостоятельной, и Афанасий выдохнул с облегчением. Хоть за демоном гоняться не придется. Выходит, колдун таки женился на старости лет и заделал себе наследника. Остается лишь допросить черта и узнать, по-божески помер старый колдун или кто ему поспособствовал. Но и тут вышла заминка. Вдова при вопросе о черте сильно смутилась и сказала, что тот улетел с поручением к ее маменьке и вернется не скоро.
Расспросив за неимением черта саму молодую вдовушку, Афанасий ничего интересного не узнал. Да, старик женился на юной дочери разорившихся соседей. И спустя чуть больше года после свадьбы молодая понесла. Незадолго до родов старый колдун начал хворать то ли животом, то ли сердцем, мнения лекарей разошлись. А как узнал, что родился у него наследник, так на радостях накушался сливянки и вина, что было ему строжайше запрещено, да и помер.
Рассказывая это, молодая вдова плакала, да и вид в целом имела нерадостный. Если она и помогла отправиться муженьку на тот свет, с ходу подозрений не вызывала. Баба и баба, с младенчиком. Надо дождаться фамильяра. Он точно прояснит, что его хозяин имел в виду.
И поговорить с лекарем. Из дома Стрельникова Афанасий направился в кабак, где и застал его. Пожилой слабенький чародей был уже сильно нетрезв.
– Сердечная горячка, точно вам говорю, ваше благородие. Я их смотрел, как заболели. И Алевтина еще. И тоже сказала, что горячка.
– Алевтина – это кто?
– Так повитуха местная. Роды принимает, женские хвори да детей лечит, зубы опять же заговаривает.
– Училась где?
– Да не-ет, – махнул рукой чародей, – где ей, крестьянских кровей. Бабка ее учила. Но справляется. Не мне же бабам под подол заглядывать. – Он рассмеялся.
– И то правда, – согласился Афанасий. А про себя отметил, что с Алевтиной этой точно надо потолковать. Выкушав стакан водочки, Афанасий вернулся в дом и уселся в кресле у камина. Так и задремал. Сквозь сон только и почувствовал, как чертяка его поднимает и переносит в кровать.
Когда Афанасий, все еще потягиваясь, вернулся с крыльца в дом, черта уже не было: умчался за водкой. На столе были разложены булочки, аккуратно нарезаны ветчина и огурцы. А в центре стоял пирог. Чай в чашку тоже уже был налит и остывал до приятной температуры. Что же… глядишь, и на обед у них будет свежая рыбка, которую Владимир отлично умел запекать в углях.
Но сполна насладиться завтраком Афанасий не успел. Послышался стук копыт, и через минуту дверь распахнулась, и в дом влетел мальчишка лет десяти. Он бухнулся на пол возле порога и закричал:
– Ваше высокоблагородие! Не погубите! Невиноватые мы! Не привечаем мы лихих людей!
– Ты о чем, парень? – Афанасий встал. – Толком говори.
– Так черт ваш… вы с ним давеча приходили! Бесчинствует! Кабак разносит! Людей жрет!
– Что?! Что ты несешь? Мой черт?!
– Ваш, Христом Богом клянусь, – забормотал мальчик, в глазах его был испуг.
– Ладно, поехали, – сквозь зубы пробормотал Афанасий. Владимир давно уже не вытворял ничего подобного. Теперь, если его пытались обсчитать, он притаскивал виновного на суд хозяину. Да и не чувствовал Афанасий никаких возмущений в силе, не принимал его черт демонического облика.
Ну разве что в кабаке действительно сидели лихие люди. Напали на кого-то и он вмешался? Но никого точно не жрал.
Афанасий вскочил на коня. Благо тот, уже оседланный, стоял у коновязи.
Мальчишка запрыгнул на свою кобылу и поспешил следом.
До кабака добрались быстро. Тут мальчишка не соврал, кабак выглядел слегка «разнесенным». Одной стены не было, точнее – была, но в ней красовался серьезный такой пролом. Дверь, сорванная с петель, валялась возле забора. Афанасий спешился и зашел внутрь через пролом. Там было не лучше. Валялись опрокинутые лавки и столы, осколки разбитой посуды. Сильно пахло вином. Владимира нигде видно не было.
Зато из-под одного из столов выбрался бородатый мужик.
– Не погубите! Не погубите, – забормотал он.
Афанасий схватил его за ворот и поднял на ноги.
– А ну, охолонись. И рассказывай человечьим языком, что произошло.
– Так это… черт ваш… пришел, значит, сказал, два штофа ему… я пошел наливать, а он как прыгнет!
– На тебя, что ли? – пренебрежительно оглядел кабатчика Афанасий. Если бы на него «прыгнул» Владимир, от мужика бы не осталось и мокрого места.
– Да что вы. Нет. На постояльца нашего. Из благородных они, костюм добротный. Вежливые такие. А ваш как увидел – прямо через столы к нему. А тот взялся удирать – и в окно. Так ваш стену-то снес – и за ним.
– А двери? Кто двери снес?
– Так посетители наши! Как увидели, и ну бежать. Испужались, знамо дело. Но если это лихой человек али преступник государев – то наша в чем вина?
– Знамо, знамо, – передразнил Афанасий и нахмурился. И тут же почувствовал, как зашевелились волосы у него на затылке и крупные мурашки побежали по рукам. Владимир вступил в бой. И тот, с кем он сражался, явно не был обычным разбойником. Хотя это было ясно с самого начала. Человек бы не смог убежать в окно от черта.
Далеко ли они? Владимир и тот, другой? Насколько он силен? Нужна ли черту помощь?
И тут же, схватившись за сердце, он понял, что получил ответ на свой вопрос. Медлить нельзя. Похоже, без него чертяка не справляется.
Вылетев из кабака, Афанасий вскочил на коня и ударил его в бока, разгоняя с места в галоп. Конь был хорошо обучен не бояться чертей, но прямо к драке он не приблизится. Ну ничего. Главное, вообще успеть. Колдун помчался к недалекой рощице.
Внезапно конь встал на дыбы. Афанасий и сам почувствовал, что черти дерутся совсем рядом. И, соскочив с коня, отпустил испуганное животное. Он знал, что Хвощ, убравшись подальше, будет его ждать.
Конь унесся, только его и видели. А к ногам Афанасия внезапно сверху шмякнулось тело Владимира в боевой форме. Чуть не зашиб. Афанасий мгновенно поднял щит и посмотрел наверх. Над ними завис здоровенный лебедь.
Почему он не атакует? Боится колдуна? Судя по ощущениям, этот черт не слабее, а даже сильнее Владимира, и существенно.
Колдун мельком бросил взгляд на своего черта. Тот, полежав некоторое время без движения, поднял-таки голову. Его тело покрывал иней. Афанасий нахмурился. Но раздумывать времени не было. Специальным шипом в своем перстне Афанасий проколол себе палец и поднял руку. Вверх взметнулся багрово-алый вихрь.
…И тут же опал ему на голову, окутав багряным облаком.
Вот оно
