Мария Заболотская - И. о. поместного чародея

— Мое дело — наградить! — гаркнул бургомистр, не вслушиваясь в мои протесты, и в руки мне были впихнуты поводья.

Конь, заметив это, тут же прянул в сторону, едва не вывихнув мне конечности, которые, между прочим, следовало беречь ближайшее время из-за их хрупкости. Один из слуг, сочувственно похлопав меня по плечу, незаметно сунул мне свеклу и пробормотал:

— Живодерня завтра работает, кажись…

Свекла не настроила Гонория дружелюбно, однако попыток протащить меня лицом по мостовой он более не совершал, и мы, злобно косясь друг на друга, покинули площадь под приглушенные смешки эсвордцев. Мои подозрения подтверждались: никто не собирался всерьез воспринимать спасительницу Эсворда и одним богам было ведомо, каково мне придется на посту поместного мага с такой сомнительной репутацией.

Бургомистр, прокричав мне вслед: «И непременно передайте магистру Каспару, что мы вас наградили как следует!» — заторопился к ратуше, разбираться с новым ворохом бумаг, в которых таилась возможность нешуточного обогащения — компенсация от Лиги должна была последовать в ближайшее время, и грешно было упускать возможность урвать от нее кусок.

Я некоторое время тащила за собой Гонория, повисая на поводьях, но вскоре запыхалась и остановилась около какой-то скамейки в зарослях цветов — видимо, раньше здесь был зажиточный двор, нынче хозяевами заброшенный. С усталым вздохом я присела, протянула Гонорию свеклу, которую тот с опаской принял, и спросила у него печально:

— Вот скажи мне, глупое животное, отчего жизнь так сложна? Я только что получила дар от благодарного города, до этого меня наградили орденом Лиги и объявили героиней, да к тому же назначили чародейкой, о чем мне даже мечтать не полагалось… Во имя дружбы со мной один человек решился на смелый поступок, да к тому же подарил мне огромный дом, а еще двое — проходимец-демон и проходимец-маг утверждают, что спасли меня во имя любви, которую они ко мне питают. Будучи сиротой, я внезапно обрела отца и узнала, что вскоре, возможно, повстречаюсь и с матерью. Обычно истории, в которых случаются подобные происшествия, считаются счастливо закончившимися. Почему же я сейчас так уверена, что это все только начало каких-то совершенно ужасных неприятностей?!

Гонорий сочно хрупал свеклой и ничего не отвечал, а я смотрела в никуда, пригорюнившись и подперев голову рукой.

Затем, когда у меня затекла спина, я решительно встала, отряхнула подол от цветочных лепестков, которые ронял на меня легкий летний ветерок, и сказала:

— А ну его к лешему! Пойдем домой! Там, поди, уже обед готов!