Погоня за судьбой. Часть II - Dee Wild
— Ты куда это собралась?!
Через секунду, поджав ноги, я провалилась в снег по пояс, а живот прострочила резь — что-то внутри рванулось и стало отчаянно пульсировать. По тело разлилось горячее, липкое тепло, потемнело в глазах, и я застыла, силясь не завопить от боли.
— Какого хрена?! — послышался выкрик сверху. — А ну стоять! Стой, или я буду стрелять!
Не успев толком прийти в себя, я вскочила, пересекла небольшую подъездну́ю дорожку, окаймлявшую корпус, и, что было сил разгребая перед собой сугробы, ломилась мимо деревьев в сторону забора. Стрелять почему-то не стали, как и кричать — наверное, уже пустились в погоню.
Забор приближался. Над головой, в отдалении, проносились аэромобили, а сразу отовсюду, отдаваясь эхом от окружающих построек, раздавался гул автомобильных двигателей. С одной рукой перебраться через невысокую ограду оказалось чрезвычайно непросто, но через полминуты я очутилась у тихого неширокого проезда, по ту сторону которого редкими окнами светились шестиэтажные жилые дома.
Я не имела понятия, где нахожусь, но оставаться на виду было нельзя, поэтому перебежала через дорогу и быстро пошла дворами куда глаза глядят, стараясь двигаться в одном направлении. Боль усиливалась. Под больничной рубахой краснело расползавшееся по бинтам кровавое пятно — разошлись швы…
Вдоль домов во дворах дремали присыпанные снегом автомобили, тут и там между ними возвышались редкие громоздкие глайдеры состоятельных граждан. Пустые детские площадки, будто останки огромных древних животных, возникали из темноты заснеженными скелетами и исчезали где-то за спиной.
Проходя мимо одного из подъездов, я увидела на лавочке группу ночных гуляк. Трое ребят чуть постарше меня расположились с выпивкой и закуской, и при моём появлении замолкли. В тишине, нарушаемой отдалённым лаем собак, они вперили в меня взгляды — внешний вид мой, похоже, их несколько обескуражил. Краем глаза я заметила мелькающие синие отблески полицейской мигалки на стене дома. Я подошла к компании и тихо попросила:
— Спасите… Пустите в подъезд, а то они меня поймают — и тогда мне конец…
Я затравленно оглянулась — и тут с той стороны двора на придомовую дорожку вкатилась полицейская машина. Один из ребят встал.
— Пойдём, — сказал он и двинулся к двери в подъезд. Открыв её ключом, впустил меня в тёплый полумрак и я, тяжело дыша, прислонилась к стене.
Отсюда было слышен гул подъехавшей машины. Грубый голос спросил:
— Пацаны! Девчонку не видали? Не пробегала мимо? На ней пиджак и больничные штаны, голова перебинтована.
— Видели, вон туда пошла! Буквально минуту назад…
— Хорошо. А вы закругляйтесь с распитием. Через полчаса вернёмся и проверим — чтоб духу вашего здесь не было!
— Уже уходим!
Через несколько секунд гул двигателя стих, а спустя ещё какое-то время дверь в подъезд открылась, и давешний парень спросил:
— Слышь, ты как?
— Нормально, спасибо вам. Я пойду…
В тепле меня начинало морить, бинты всё сильнее пропитывались багрянцем. Я понимала — оставаться на месте было опасно, нужно было двигаться, и я, прижимая руку к животу, побрела мимо дома в сторону от больницы…
Вскоре безлюдный спальный район сменился ещё более дремучим частным сектором. В полутьме я различала коттеджи самых разнообразных форм и расцветок. Крыши были плоскими и двускатными, окна, некоторые из которых источали мягкий свет, были выполнены в виде всяческих геометрических фигур — здесь были и круги, и ромбы, и треугольники; вытянутых, продолговатых и волнистых очертаний. Буйная фантазия владельцев домов отражалась на их архитектуре, и единственным общим правилом, пожалуй, были прямоугольные двери.
Сжавшись в комок, я уже ощутимо замёрзла, но холод и разглядывание окружающих домов смягчали боль. Я остановилась на мгновение, обернулась. Вдали, над тёмными крышами, из которых к небу тянулись столбики печного дыма, возвышалась троица пылающих огнями небоскрёбов, вершины которых исчезали в низких облаках. Между ними мухами сновали огоньки аэрокаров и гравилётов. Там, в городе кипела, стягиваясь с пустых и молчаливых окраин. Где-то там меня уже искали, и утром кто-то точно лишится погон за халатность…
* * *
Коттеджная застройка буквально оборвалась вместе с редкими фонарями, и я выбралась на просёлочную дорогу, меж деревьев уходящую в казавшиеся бескрайними поля. Небо было затянуто покрывалом облаков, в котором укрылась Луна, но отсветы белых сугробов позволяли ориентироваться в темноте. Я упрямо шла вперёд по колее, а в голову лезли воспоминания — ночная дорога от захваченного бандитами интерната, дикая усталость и исступление, толкающие меня вперёд… Всё это было целую вечность назад, и всё это повторяется снова…
Во тьме я различала ряд редких деревьев, лесополосой встававших между дорогой и прилегающим к ней полем. Вскоре деревья уступили место невысокому кривому забору, за которым в отдалении виднелся одинокий фонарь, выхватывающий из темноты торец деревянного, сбитого из брёвен дома. Окрест фонаря царила тьма — лишь где-то в отдалении в высоте перемещались едва различимые огоньки глайдеров, несущихся вдоль воздушной трассы.
Давно исчезнув из виду, город остался далеко позади. Я просто шла без малейшего понятия, куда, и сколько ещё мне придётся брести по холоду во тьме. Зубы сводило, живот рвала резь, а крупные капли крови падали с промокших бинтов на больничные штаны и в белый снег. Добравшись до занесённого снегом перекрёстка, я свернула с дороги и заковыляла в сторону одинокого фонаря.
Я прошла ещё два десятка шагов, когда последние силы покинули меня, и я рухнула на снег. Неподалёку тут же залаяла собака — настойчиво, громко. Ползти… Я ещё могу ползти… Кое-как поднявшись на четвереньки, я протащилась ещё несколько метров, улеглась прямо на снегу, свернулась калачиком и закрыла глаза.
Будь что будет. Я хотя бы попыталась…
Собака заливалась где-то впереди, ей вторила другая — побольше, судя по тембру лая. Раздался деревянный скрип, и низкий мужской голос грозно воскликнул:
— А ну тихо там! Рэкс, чего разбрехался?! Что там увидел?!
Приближающийся хруст тяжёлых ботинок по снегу… Собаки затихли. Прямо надо мной громыхнуло:
— Эй, ты чего тут разлеглась? Ты ранена? А ну давай-ка в дом…
Сильные руки подняли меня и потянули в сторону тусклого фонарного пятна. Бородатый мужичок в камуфляжном ватнике, перекинув мою руку через своё плечо, недовольно ворчал:
— Давай же, двигай… Шевели ногами, молодёжь! Я что, на себе тебя буду тащить?
Мы кое-как взобрались по крылечным ступеням и вошли в помещение — в повеявшее ароматом горящей древесины тепло, под свет бьющей через закрытые веки лампы. Пол поскрипывал под ногами, а я, пребывая в полусне, всё ещё висела на плече
