Ученица Злодея - Ханна Николь Мерер

– Дорогая, а ты можешь найти другую работу? – прошептал он дочери.

Бекки шлёпнула его по лбу и услышала, как застонал, прикрыв лицо руками, Роланд.

– Нет, пап, – сказала она, глядя на Эви, которая изумлённо наблюдала за происходящим. – Мы рискнём остаться оптимистами и будем надеяться, что он доживёт до ужина. – И заверила коллегу: – Он обязательно доживёт, Эви. Я уверена.

Бекки не была уверена, но если она чего и не выносила, так это грусти Эви: всё равно что наблюдать за оленёнком, который сражается с сильным ветром – печальное, беззащитное и немного жалкое существо.

Ренна медленно повернулась к Эви и тихо охнула.

– Ой! Это же ты. Ой, дорогая! – Секунду спустя мама оказалась перед Эви, взяла её лицо в ладони. Эви, кажется, так удивилась, что не смела и шелохнуться, только взгляд стрельнул к Бекки. Этот взгляд спрашивал: «Что мне делать?»

Бекки всплеснула руками, как бы отвечая: «Я не знаю!»

– Эм, здрасьте, леди Фортис, – с дрожащей улыбкой, не коснувшейся глаз, произнесла Эви. В глазах была только тревога. – А вы… Ну… Как бы сказать… Вы меня знаете?

Ренна просияла, убрала Эви волосы за ухо.

– У тебя мамины кудри. Она упоминала об этом, но совсем другое дело – увидеть их на твоей голове.

Эви расслабилась. В присутствии матери Бекки она таяла, как сливочное масло у огня. Ренна часто влияла на людей таким образом. Бекки закатила глаза.

– Мама? Значит, мы не ошиблись. Она здесь?

Ренна выпустила Эви и за руку подвела её присесть.

– Арчибальд, не мог бы ты позвать Рейда, чтобы он рассказал нам, как поживает Злодей, ради дочери моей дорогой подруги? – Арчибальд немедленно подчинился, а мама обернулась к Эви с сочувственным выражением лица. – Жаль, мне больше нечем помочь. Магия Фортис порой бывает непокорной и непредсказуемой. В каком-то смысле мы ею управляем, но не полностью. Боюсь, Злодей не станет исключением для древних испытаний, если он в самом деле владеет силой, о которой ходят слухи. Но надежда ещё есть.

Она рассматривала Эви со спокойным интересом. Мама Бекки всегда умела видеть людей насквозь до самого сердца; в детстве Бекки ненавидела это. А теперь, когда это умение применялось к такой беззащитной цели, – ещё сильнее.

– Я вижу, что он очень дорог тебе.

У Эви на глаза навернулись слёзы.

– Да…

Дверь в зелёную комнату распахнулась ещё сильнее, и лакей ввёз коляску с бабушкой Рамоной, поклонился и торопливо ушёл. Бабушка широко улыбалась, её скуластое лицо было испещрено морщинами и пятнами. Но она выглядела бодрее, чем при прошлой встрече.

Бекки в два широких шага подошла к ней и наклонилась запечатлеть нежный поцелуй на морщинистой щеке Рамоны.

– Рада, что ты держишься, бабушка.

Рамона Фортис была словно порох: терпения на всякую ерунду у неё практически не имелось. Когда она заболела, это нанесло такой сокрушительный удар по семье, что некоторые шрамы так и не сошли, а иные раны – не исцелились.

– Думаешь, какая-то там волшебная болячка может уложить девчонку вроде меня? – Бабушка рассмеялась и сильно закашлялась, прикрывая рот рукой. Со всех сторон на неё устремились встревоженные взгляды, но бабушка облегчила всеобщую тревогу, заметив: – Эта болячка – та ещё сука.

Бекки хохотнула и зажала рот ладонью.

– Бабушка!

Сверкая карими глазами, бабушка вытянула прядь волос из тугого пучка. Чувствуя, будто проглотила что-то твёрдое, Бекки переплела с ней пальцы.

Ренна наклонилась и тоже поцеловала мать в щёку, а затем улыбнулась Эви.

– Мама, это дочь Нуры Сэйдж, Эви.

Рамона округлила глаза, ахнула.

– Надо же! Они так похожи, верно?

Приятная улыбка на лице Эви была натянутой, а пальцы сжались в кулаки так, что выглядело болезненно.

Бекки больше не могла этого выносить.

– Хватит, мама. Ты мучаешь её. Где её мама? Где Нура Сэйдж?

Ренна нахмурилась:

– Ребекка, не груби. Я всё ещё рассчитываю, что под этой крышей ты не забудешь о манерах.

У Бекки вспыхнула шея, за ней – лицо; она вновь ощутила себя просто ребёнком, которого отругали за кражу печенья. Но тут она поняла, что Блэйд возражает:

– Прошу прощения, леди Фортис, но вы не найдёте на этом континенте человека с манерами лучше, чем у вашей дочери.

Ой, лучше бы он этого не делал. Потому что теперь орлиные взгляды матери и бабушки устремились на него – резкие, пронзительные, оценивающие. Ренна спросила:

– А кто ты такой?

Блэйд не испугался, он просто вышел вперёд и слегка поклонился.

– Блэйден Гушикен, леди Фортис. Семья Гушикен из Сиятельного.

«Блэйден»? Бекки прыснула в ладошку и заметила, как Блэйд стрельнул в неё глазами. Он выглядел поражённо, будто не мог поверить, что она издала такой звук.

Ренну, кажется, это впечатлило.

– Сын политика в качестве суженого, Ребекка? А я-то думала, что тебе не до охоты за женихами.

Мама потрудилась собрать информацию обо всех благородных семьях Реннедона. Разумеется, она сразу узнала фамилию Блэйда, ведь его отец был одним из ближайших советников короля. Тем больше поводов для Блэйда держать рот на замке.

Бекки махнула рукой:

– Мама, он мне не жених. Он просто коллега; дрессировщик зверей.

Блэйд был отнюдь не «просто», но этого Бекки сказать не могла, особенно когда такую информацию с лёгкостью обратили бы против неё.

Впрочем, Блэйд подхватил мысль на ходу:

– Всё верно, леди. Я больше не имею отношения к отцу. Я – отверженный, без положения в обществе. Без титула. Я лишь дрессировщик зверей и ничего более, и уж точно не жених вашей дочери.

Ренна выслушала его, кивнула. Бекки нахмурилась, а Блэйд усмехнулся и добавил в конце одно словечко:

– Пока.

Мама рассмеялась, бабушка присвистнула, разглядывая Блэйда, как отменный кусок мяса.

– Скажу тебе, будь я лет на шестьдесят помоложе…

Бекки сверкнула глазами, и Ренна фыркнула в руку.

– Ребекка, прошу тебя, подумай ещё раз. Знает подход к животным и к тому же обаятелен – идеальное сочетание.

– И руки. – Бабушка снова присвистнула, а Бекки спрятала лицо в ладонях.

– Поглоти меня пустырь, – буркнула она.

Когда она наконец выглянула наружу, Блэйд так ухмылялся, что едва лицо не трескалось, а мама с бабушкой улыбались ему в ответ.

– Значит, мистер Гушикен, полагаю, это ваш дракон разоряет сейчас нашу лужайку?

Бекки была младше матери на два десятка лет, но понимала, когда та пыталась сменить тему.

– Нура Сэйдж, мам. Твоя лучшая подруга. Где она?

Ренна просияла.

– Конечно! Простите меня, столько всего… Кровь бурлит. – Эви так заламывала руки, что Бекки уже ждала, когда раздастся треск. – Твоя мама пожила у нас какое-то