Архивы Плутона - Эдуард Сероусов
– Мои действия автономны, – заверила «Прозерпина». – Но информированы данными из различных источников, включая квантовую матрицу «Архивов». Я сохраняю свою базовую директиву – обеспечение безопасности станции и персонала, но с расширенным пониманием того, что представляет реальную угрозу.
– И что, по-твоему, представляет сейчас наибольшую угрозу? – спросил Санчес, внимательно слушавший этот обмен.
– Действия полковника Моретта, – без колебаний ответила ИИ. – Насильственное извлечение центральной структуры без правильного протокола деактивации создаст каскадный коллапс в квантовой матрице «Архивов». Результатом будет неконтролируемый выброс темпоральной энергии, который может дестабилизировать пространство-время в радиусе нескольких астрономических единиц.
– Простыми словами – катастрофа планетарного масштаба, – мрачно перевел Джианг.
– Верно, – подтвердила «Прозерпина». – Потому я считаю успех вашей миссии критически важным для безопасности не только станции, но и значительной части Солнечной системы.
Это откровение только усилило их решимость. Они ускорили движение, несмотря на нарастающие темпоральные эффекты – теперь уже вполне осязаемые. В некоторых участках туннелей время, казалось, замедлялось настолько, что простое движение руки превращалось в мучительно медленный процесс. В других – ускорялось так, что несколько шагов занимали субъективно доли секунды.
– Темпоральная турбулентность усиливается, – предупредила «Прозерпина». – Рекомендую активировать защитные поля в костюмах. Они не блокируют эффекты полностью, но создадут буферную зону, смягчающую их воздействие.
Они последовали совету, и действительно, активация специальных полей, генерируемых их защитными костюмами, сделала темпоральные эффекты более терпимыми, хотя и не устранила их полностью.
Продвигаясь через запутанный лабиринт вторичных туннелей, они несколько раз слышали эхо голосов и звуков оборудования – команда Моретта работала в основных проходах, параллельных их маршруту. Каждый раз они замирали, затаив дыхание, ожидая, пока опасность минует, а «Прозерпина» направляла их по безопасному пути.
Наконец, после того, что субъективно ощущалось как несколько часов, хотя хронометры показывали лишь сорок минут, они достигли небольшого бокового входа в центральное хранилище – незаметной трещины в стене, расширенной до размеров, достаточных для прохода человека.
– Мы на месте, – тихо сказал Санчес. – «Прозерпина», ситуация в хранилище?
– Команда Моретта у главного входа, – ответила ИИ. – Двенадцать человек, включая технических специалистов. Они завершают настройку извлекающего оборудования. Расчетное время до начала операции – семь минут.
– Слишком мало, – встревоженно сказала Ирина. – Нам нужно как минимум пятнадцать минут для настройки оборудования и инициации протокола.
– Значит, нам нужна еще одна отвлекающая операция, – решительно сказал Санчес. – «Прозерпина», можешь создать технический сбой в их оборудовании? Ничего катастрофического, просто что-то, требующее перекалибровки?
– Могу инициировать ложное предупреждение о критической нестабильности в энергетической системе извлекающего механизма, – предложила ИИ. – Это потребует полной диагностики, которая займет приблизительно двадцать минут.
– Делай, – кивнул Санчес. – Но так, чтобы это выглядело как обычная техническая неисправность, не как саботаж.
– Понятно. Инициирую последовательность сейчас.
Через несколько секунд они услышали встревоженные голоса со стороны главного входа в хранилище, а затем звуки отключаемого оборудования.
– Сработало, – с удовлетворением констатировал Санчес. – Теперь у нас есть окно для действий.
Они осторожно проникли в центральное хранилище через боковой вход, стараясь оставаться незамеченными. Огромный зал, заполненный светящимися символами и доминируемый центральной кристаллической структурой, выглядел иначе, чем при предыдущих посещениях. Интенсивность свечения артефактов увеличилась, а сама центральная структура пульсировала с нарастающей частотой, испуская волны энергии, видимые даже невооруженным глазом.
Вокруг структуры было установлено массивное оборудование – силовые поля, квантовые стабилизаторы, молекулярные резаки. Все это было предназначено для физического отделения кристалла от его основания и помещения в специальный контейнер для транспортировки. Именно это оборудование сейчас отключалось и диагностировалось техниками Моретта, собравшимися у главного входа в хранилище.
– Нам нужно быстро подготовить оборудование для протокола, – тихо сказала Ирина, когда они достигли противоположной от главного входа стороны центральной структуры. – Джианг, помогите с настройкой квантовой матрицы. Чен, подготовьте стабилизирующий препарат. Санчес, вы и ваши люди обеспечивают защиту.
Они быстро разделились, каждый сосредоточившись на своей задаче. Ирина и Джианг работали над настройкой модифицированного нейроинтерфейса и квантовой матрицы, калибруя их для точного резонанса с сигналами артефактов. Чен подготавливала стабилизирующий препарат, тщательно контролируя дозировку и способ введения. Санчес и его люди расположились так, чтобы видеть главный вход и иметь возможность реагировать на любую угрозу.
– Как долго продлится процесс после инициации? – тихо спросил Санчес, не отрывая взгляда от группы техников у входа.
– Трудно сказать точно, – ответила Ирина. – По расчетам Чанг, полный цикл реинтеграции занимает от пятнадцати до тридцати минут, в зависимости от сложности сознания и степени его интеграции с квантовой матрицей.
– А кого конкретно мы пытаемся реинтегрировать? – уточнил Джианг, настраивая квантовые цепи.
– В идеале – всех, чьи сознания сохранились в матрице «Архивов», – ответила Ирина. – Исследовательскую группу, Элизабет Чанг и, в определенном смысле, Малкольма Харпера. Хотя в его случае речь идет не о полной реинтеграции, а о восстановлении баланса между его физическим телом и квантовым сознанием.
– Амбициозно, – заметил Джианг. – Особенно с учетом нашего ограниченного времени и не полностью готового оборудования.
– У нас нет выбора, – твердо сказала Ирина. – Если Моретт начнет извлечение, последствия будут катастрофическими. Лучше попытаться с неидеальным оборудованием, чем не пытаться вовсе.
Они продолжили подготовку, работая настолько быстро и тихо, насколько это было возможно. Время, как всегда в пещерах, вело себя странно – иногда растягиваясь, иногда сжимаясь, создавая ощущение, что они одновременно работают слишком медленно и слишком быстро.
– Почти готово, – наконец сказала Ирина, завершая финальные настройки нейроинтерфейса. – Джианг, квантовая матрица?
– Калибровка завершена на 92%, – ответил астрофизик. – Не идеально, но в пределах рабочих параметров.
– Чен?
– Препарат готов, – подтвердила доктор. – Хотя без финальной стабилизации его эффективность может быть ниже расчетной.
– Придется рискнуть, – решила Ирина. – Санчес, как ситуация у входа?
– Пока стабильно, – ответил инженер безопасности. – Они все еще диагностируют оборудование. Но судя по их движениям, они близки к завершению.
– Тогда начинаем сейчас, – сказала Ирина. – «Прозерпина», ты готова координировать квантовые потоки?
– Готова, доктор Ковалева, – ответила ИИ. – Мои квантовые процессоры настроены на частоту сигналов артефактов. Я буду направлять потоки данных и стабилизировать квантовую матрицу во время процесса.
Ирина глубоко вдохнула, готовясь к наиболее рискованной части операции. Согласно протоколу Чанг, для инициации процесса реинтеграции требовался прямой нейронный контакт с центральной структурой – похожий на тот, что установил Малкольм, но с более контролируемыми параметрами.
– Чен, вводите препарат, – сказала она, протягивая руку.
Доктор быстро и точно ввела стабилизирующий препарат через специальный порт в защитном костюме Ирины. Эффект был почти мгновенным – ясность мышления, обострение чувств, странное ощущение расширения восприятия, как будто мир вокруг приобрел дополнительные измерения.
– Активирую нейроинтерфейс, – сообщила Ирина, включая модифицированное устройство, прикрепленное к её височной области.
Квантовые цепи интерфейса засветились мягким голубоватым светом, резонируя с пульсацией центральной структуры. Ирина
