Поцелуй скуки - Харитон Байконурович Мамбурин
Себе тоже взял.
Хм.
А ничего, вкусные. Получилось слупить штук пять, прежде чем Ассоль Арвистер, принцесса и «совсем нетолстая Мыш», повернулась к столу с теми же самыми целями, то есть — сожрать слегка остывшую гренку.
Она даже успела сунуть её себе в рот, прежде чем глаза и мозг синхронизировались достаточно, чтобы передать ей информацию о живом и здоровом отце, сидящем перед ней со слюнявящим снедь Грегором на руках.
Наблюдать за ней было невероятно забавно. Серо-синеватая шерсть на голове дочери поднялась дыбом, усы распушились, глаза вытаращились, но… гены пальцем не выковыряешь, так что гренку она, всё-таки, съела. Это, кстати, сильно помешало издать ей визг или писк, так что когда воздух из груди дочурки столкнулся с пережеванным кусочком хлеба и выпал осадками на нас с дофином и собакой, я лишь хмыкнул, взял полотенце, и начал вытираться, сообщив:
— Хорошо танцуешь.
Был немного стукнут… сыном за то, что начал с себя, а не с него. Ну сколько можно себе врать? Была одна дочь, затем возникла вторая, а теперь сын. Пусть он мне десять-двенадцать раз правнук, но этот момент мы опустим.
— Ты настоящий…? — страшным шепотом спросила меня откашлявшаяся Мыш, а затем в её глазах промелькнул ужас, — Или… д-д-де…
— Демон? Нет, — качнул я головой, занявшись собачьей мордой, — Вы приглашены местным Владыкой. Его воли никто не посмеет оспорить. А кроме этого…
— Что, кроме этого⁈ — прошептали мне уже в ухо, втиснувшись «совсем нетолстым» задом мне на колени и обнимая куда достанут.
— Кроме этого, вы с Грегором не принадлежите Аду! — с удовольствием чмокнул я круглое нечеловеческое ухо дочери, — Ибо невинны есть. Вас никто не посмеет тронуть в этом мире.
— Но…
— Ассоль, это Ад. Верхний мир. Конечно, сюда можно попасть из любой точки нашего. Если знать координаты. Так что я пришёл вас навестить. На денек.
Счастливое хрюканье, писк, объятия, недовольное сопение Грегора и лабрадора, дожевывающего слетевшие со стола гренки, которых не миновал хвост моей дочери. Всё-таки, хорошо иметь дома только одну собаку. Не надо помнить её имя. Собака и собака. Какой Джарред Гарру? Не знаю такого. Ему не повезло. Пацан к успеху шёл, но ему не фартануло.
Несколько часов мы провели в блаженном безделии, нажарив, конечно, снова гренок для начала, но затем целиком и полностью отдавшись беззаботной возне с маленьким человеком, внезапно вспомнившим, что у него когда-то был Камень-Кровавик, оказавшийся подло похищенным вампиром. В следствие чего на меня организовывался штурм за штурмом, постепенно переросшие в тайные операции под прикрытием, а под самый конец, когда изнеможение начало брать своё, Грегор Арвистер созрел до неумелых попыток натравить на меня гигантскую человекоподобную мышь. Та натравливаться отказывалась, щекоча неслучившегося правителя хвостом, от чего тот разрывался между желание уснуть, похихикать и всё-таки догнуть свою линию. В конечном итоге, как раз тогда, когда скрипнула входная дверь, сон одолел бывшего дофина.
— Я воняю серой так, как будто бы меня половина города демонов оттрахало! — устало и злобно заявил голосок Алисы Тарасовой-Арвистер, — Вон, даже коты в ванну хотят!
— А я хочу жрать! — прохрипела Виолика, чей голос пребывал явно не в лучшей форме, — Мыыыыыыыш…
— Ааа…? — протянула та, лукаво переглянувшись со мной.
— Неси еду… — продолжала страдать фальшивая монашка, — Я тут лежу… возле двери…
— Сначала вы вымоетесь от этой вашей серы! — построжела Ассоль, — Тут дети! И я! У меня нос чувствительный!
— И жопа толстая! — не преминула задеть по-женски вампиресса полурэтчеда, на что та тут же взвилась.
— Ничего не толстая!!
Разумеется, я подгадал момент, чтобы внезапно выскочить перед Тарасовой, и делал я это совершенно не зря, потому что мой птенец, ошалевший от свободы бабьего царства, в данный момент делала то, что я делать в доме запрещал строго! Она, прыгая на одной ноге, стаскивала с себя трусы, направляясь в ванну!
— Сколько я раз говорил, чтобы по дому голыми не шлялись! — гаркнул я, заставляя глаза светиться красным.
Как оказалось, старина Конрад умеет превращать одну описавшуюся девушку-демона в победную серию, пусть даже и коротенькую. Пришлось, через некоторое время, спрятаться в комнате, дверь которой штурмовала (под хохот Мыши) разъяренная вампиресса, а мне изволилось смачно принюхиваться через дверную щель, сообщая, что да, Алиса Батьковна изволит попахивать сотоною. Это почему-то невероятно злило Тарасову, но куда ей было деваться, особенно когда очухавшаяся Радиган прибежала мирить нас через дверь, да еще и коты замяучили.
— А я знала, что что-то не так! — бубнила давящаяся сдобой Тарасова, сердито щурясь на улыбающуюся Мыш, — Чувствовала! Прям вот чувствовала!
— Да ничего ты не чувствовала! — хихикала одержимая монахиня, — Чесалась только как шелудивая собака, да ныла! Устали у неё пальчики по клавиатурке шоркать! А я пела пять часов!
— Ты выла как родственница Гарру! И сама ты шелудивая!
— Я не виновата, что песня такая!
— Видела я текст, там так тянуть не надо было!
— Текст ты видела, а с продюсером разговаривала, умная такая⁈
— Это с тем фиолетовым и рогатым, который еще и лысый? Занудный дядька, мне показался. Он тебя выть заставил⁈
— Ой всё, ешь молча!
Я слушал эти полудетские разборки, улыбался и украдкой щекотал мышиный хвост, который украдкой пытался пощекотать Грегора. Оппенгеймер и Хуммельсдорф урчали, поглаживая мои ноги своими мохнатыми тушками, так что у нас царила полнейшая идиллия. Мирный семейный праздник, такой, каким он должен быть.
Ровно до момента поздней ночи, когда я, разогнав всех по койкам, сам тоже улегся вздремнуть, но вместо этого тут же получил совершенно голое девичье тело, нахально втиснувшееся под моё одеяло.
— Поневоле скажешь спасибо собственной нервной системе и тактильной памяти… — вздохнул я, закатывая глаза к потолку и кладя руку на женскую макушку, — Что это у нас тут?
Макушка тут же полезла выше, но не за поцелуем, как я справедливо опасался, а к уху.
— Ты проник сюда моим именем, Конрад. Проник в Ад, — дыхание Виолики почти обожгло моё несчастное ухо, — Просто чтобы побыть с нами? Не верю…
— Ну что тут поделаешь… —
