Тернистый путь - Виолетта Орлова
Когда всадники во второй раз проезжали мимо мишени, Востверз с какой-то особой садисткой ухмылкой ранил Артура в плечо, желая, по всей видимости, чтобы его жертва закричала. Однако отважный юноша не хотел доставлять удовольствия своим мучителям; он с такой силой закусил губу, что во рту сразу стало солоно. Сильный удар второго всадника вновь сбил мальчика с ног, не давая ему ни малейшей передышки. На этот раз Артур почувствовал, что уже не в силах более подняться. Он был измучен и избит, и у него сильно мутилось сознание.
В этот самый миг, когда Артур уже не надеялся на чью-либо помощь и даже приготовился к тому, что жестокие всадники, возбужденные видом крови, окончательно прикончат его, юноша вдруг услышал чей-то суровый голос.
— Что тут происходит?
Этот простой и вполне закономерный вопрос оказался весьма затруднительным для всех. Нут и Сурт лишь с ужасом взирали на всадника, который так неожиданно пожаловал к ним. Артур с трудом приподнял от земли голову и увидел перед собой высокого мужчину, красного от едва сдерживаемого возмущения. Он был приятной наружности и хорошо одет, на боку его вычищенного до блеска камзола висела на армутский манер кривоватая сабля. За ним показались еще несколько всадников.
— Отвечать! — повелел незнакомец таким тихим голосом, что нужно было специально прислушиваться, чтобы понять суть приказа. Однако каждый из присутствующих все отлично услышал.
— Господин Рем, произошла ошибка, — неловко пробормотал Сурт, который решительно не знал, что ему следует говорить. Востверз и Дийл слезли со своих лошадей и робко стояли в стороне, старательно не глядя на вновь прибывших. Хоть они и не являлись воинами и не были обязаны исполнять чьи-либо приказы, они догадывались, что эту отвратительную выходку им не спустят с рук.
— Ошибка? — таким же едва слышным голосом повторил господин Рем, и его слова хрустящими льдинами повисли в воздухе. — А может, никакая не ошибка? А трусость, позор и бесчестье? Истязать подобным образом беззащитного пленника? — по мере того, как вышеуказанный господин произносил эти слова, он повышал тон голоса и в конце концов перешел на крик. — Мерзкий сброд! И если вы думаете, что таким поведением заслужите себе место на ветке, вы глубоко ошибаетесь! Вы четверо, — он указал рукой на оборванцев, — изгоняетесь из Омарона без права когда-либо вернуться обратно! Мне не нужны такие люди! Идите в лес и там разбойничайте, как хотите! Мы не держим кровопийц! А вы, господин Сурт и господин Нут, — мужчина нарочито издевательски растягивал слово «господин», словно желая уменьшить его значимость, — вы, мои славные воины, подлежите суровому наказанию. Возвращайтесь пока в свои гнездимы, а на Совете мы решим, что с вами делать.
— Но… Господин Рем, нас ведь не прогонят из Омарона? — чуть не плача, проговорил светловолосый Нут. Его большие, по-детски наивные, глаза наполнились густыми слезами.
Но всадник не сказал им больше ни слова, словно забыв про их существование. Он подъехал к пленнику.
— Прошу прощения за своих воинов, — проговорил господин Рем, с искренней жалостью глядя на юношу. — Это поистине неподобающее отношение к вам…
— Извинения приняты, — слабо усмехнулся Артур, безуспешно пытаясь одной рукой остановить кровь, лившуюся из его израненного плеча.
— Вам сейчас окажут помощь, — добавил всадник.
— И отпустят? — со слабой надеждой поинтересовался Артур, но господин Рем лишь с сожалением покачал своей седой головой.
— Завтра будет Совет. На нем все решится, — загадочно ответил всадник.
Глава 26 Или предательством счастья не сыщешь
Нежданный спаситель сдержал свое слово: Артура тут же препроводили в больничный гнездим, располагавшийся между ветвей корявой сосны, на котором большими жирными буквами было написано: «КАРИ ОМАРОНА». Эта надпись своей двусмысленностью могла вызвать затруднение у человека, впервые гостившего в окрестностях Беру.
Действительно, как следовало ее понимать? Как то, что местные жители не отличаются особой грамотностью и написали название знаменитой армутской специи карри с одной буквой? Или же как то, что здешние лекари настолько сомневаются в собственной квалификации, что решили стереть начало слова, дабы исключить все возможные претензии на их счет? Так или иначе, в действительности оказалось, что врачи Омарона на самом деле вовсе не являются профессионалами своего дела. Они выдавали себя за таковых, однако при этом так мало смыслили в лекарской науке, что, казалось, иной раз лучше было бы дать больному самому поправиться, нежели обращаться к этим светилам науки.
Когда раненого юношу привели в этот многообещающий гнездим, его встретили два молодых человека, по возрасту не многим отличавшиеся от самого пациента. Они были облачены в длинные зеленые халаты до пят, на которых небрежно виднелись засохшие пятна крови. На маленьких табличках, прикрепленных к воротничкам, не было имен, а только коротенькие безличные слова: Доктор 1 и Доктор 2, что также не могло не беспокоить пациентов, жаждущих получить квалифицированную помощь.
— Что это с ним? — безразлично поинтересовался у конвоира Доктор 1. Артур с удивлением взглянул на лекаря. Если уж врач не в состоянии уразуметь, что с больным, то, значит, дело совсем плохо.
— Вероломно напал на наших людей, за что и получил по заслугам, — сухим голосом ответил конвоир и, оставив клипсянина наедине с господами врачами, незамедлительно покинул больничный гнездим. Доктор 1 с большой неприязнью покосился на воинственного пациента. Он всем сердцем ненавидел драки, ибо в них всегда бывает пострадавшая сторона, и, стало быть, нужно вмешательство врача. А этот славный лекарь не любил вмешиваться. Юноша только недавно освоил лекарскую науку и пока еще не мог привыкнуть к тому, что наплыв больных никогда не заканчивается.
— Тебе надо раздеться, — сухо сказал он, в то время как Доктор 2 готовил какие-то малопривлекательные на вид мази.
Артуру с трудом удалось это сделать. Израненные руки совсем не слушались своего хозяина.
— У тебя какой-то… побитый вид, — с некой долей презрения заметил юный врач, с брезгливостью глядя на шрамы на спине Артура.
— В противном случае, я бы вряд ли тут оказался, — с иронией проговорил клипсянин, однако медицинский работник едва ли ощутил насмешку в его
