Хранитель миров. Книга 1 - Андрей Вячеславович Шевченко
Мастер Фиррис осторожно погладил мёртвого кота по голове и посмотрел на обезглавленный труп. Кто это? Кто посмел напасть на дочь мастера клинка и запытать её до смерти? Кто этот мерзавец и какие цели он преследовал?
Осмотр тела ничего не дал, и мастер Фиррис ногой перевернул валяющуюся на полу голову. Несколько секунд он смотрел на застывшие в гримасе черты лица, на вертикальные зрачки ничего не видящих глаз и на явно подпиленные клыки, а потом со злостью пнул голову, которая укатилась в угол, разбрасывая по сторонам капли крови.
— Коэри! — сказал, словно выплюнул, он. — Тварь, лишённая имени! Как же ты выжил, мразь?
Теперь мастер Фиррис понял всё. Негодяй, предавший и убивший своего учителя, своих товарищей и свой клан, считался умершим. Но каким-то непостижимым образом выжил и долго прятался по норам, вроде этой. И, видимо, всё это время вынашивал планы мести. Почему Илонне? Мастер Фиррис не мог ответить на этот вопрос. Возможно, предатель просто счёл, и не без оснований, что сумеет с ней справиться — ведь некогда он почти получил статус мастера. Связываться с другими вампирами ему было тяжело, а вот с беззаботной вампиршей, которая в последнее время совсем не уделяла внимания тренировкам — запросто. Как он сумел обмануть Илонну, мастер Фиррис не знал, да теперь это уже и не играло никакой роли. Главное, что сумел обездвижить девушку, не дать ей воспользоваться магией — вон сколько амулетов болтается на трупе, после чего приволок её в это подземелье и…
Мастер Фиррис застонал, представив, какую боль испытывала Илонна, когда безжалостный палач резал её и отсекал конечности. Тварь! Фиррис сейчас сожалел только об одном — что Коэри умер так быстро. Миг — и он умер, даже не успев понять, от чего. Ушёл, не испытав на себя даже тысячной доли тех пыток, которым он подверг Илонну. Фиррис схватил упавший меч и принялся рубить тело негодяя, лишённого имени. И лишь когда труп превратился в изуродованный кусок мяса, Фиррис остановился. Тяжело дыша, он безумным взглядом окинул останки врага, аккуратно вытер меч и сунул его в ножны.
Всё! Теперь следовало позаботиться о погребении Илонны. Нужно вынести её наверх, а для этого надо освободить от стягивающих её пут. Мастер Фиррис поднял с пола один из валяющихся на полу ножей и начал осторожно резать ремни, привязывающие культи Илонны к колышкам, вбитым в пол. Затем он срезал ремень, удерживающий её талию и бёдра. Мерзавец всё предусмотрел — у Илонны не было шанса не то что освободиться — даже просто пошевелиться. Мастер Фиррис тяжело вздохнул и аккуратно перерезал ремень, который удерживал кляп, после чего откинул в сторону грязную тряпку, пропитанную кровью и слюнями.
И в этот момент по телу Илонны пробежала дрожь. Из её рта вырвалось хриплое дыхание, на губах вздулись кровавые пузыри. Мастер Фиррис замер, не веря себе. Дочь, которую он считал умершей, жива. Не успела эта мысль промелькнуть в сознании мастера, как Илонна закричала. Она кричала, как дикий зверь — без слов, просто выла на одной ноте. Это был вопль безумной боли, которая мучила её раньше и терзала её сейчас. Это была боль потери чиала. Это была боль потери самой себя. Илонна забилась на полу, размахивая культями рук и ног.
— Доченька, я здесь, — мастер Фиррис схватил её в железные объятия, не давая причинить самой себе ещё больший вред. — Сейчас я унесу тебя в Академию, там гроссмейстер и врачеватели живо тебя подлечат. Илонна, девочка, перестань кричать. Слышишь меня? Теперь всё будет хорошо! Терпи, милая, терпи!
Он поднял на руки её извивающееся тело и побежал к выходу из подземелья. По пути Илонна замолчала — потеряла сознание. Во всяком случае, мастер Фиррис на это надеялся. Дважды за день лишиться дочери он не хотел, а потому бежал так быстро, как никогда в жизни до этого.
Глава 30
Гунвальд неутомимо шагал рядом с повозкой, в которой ехала его младшая жена. Фаллита умудрилась натереть ногу, за что подверглась ласковым упрёкам со стороны Тильды. Старшая жена каршарца, вполголоса ворча, замотала натёртую ступню чистой тряпицей и приказала непоседливой девчонке сесть в повозку, а сама пошла рядом с мужем. Гунвальд, по идее, должен был ехать верхом, как и прочие воины из его отряда, но коней отчаянно не хватало, и каршарец решил идти пешком. Вот он и топал с утра до ночи своими здоровенными сапожищами по зелёной траве.
Когда сумеречные земли закончились, Гунвальд радостно отметил наличие на небе солнца и понял, как сильно он соскучился по яркому солнечному свету за время проживания в Григоте. Не то чтобы он был большим любителем солнечных ванн, но каждый день наблюдать серое унылое небо — это всё-таки перебор для любого нормального человека.
В отличие от каршарца, вампиры всех полов и возрастов к яркому светилу на небе отнеслись не столь радостно. Все они, как один, нацепили чёрные защитные очки и постарались поплотнее укутать лица. Гунвальд, глядя на Тильду, скорее похожую на шагающую мумию, чем на красивую женщину, только хмыкнул, но от подколок воздержался. Слишком уж болезненно воспринимали вампиры потерю родного города, чтобы терпеть подобные шуточки. Да и жгучее солнце причиняло им настоящий, а вовсе не иллюзорный вред, так что необходимость укутываться у Тильды была. Но всё равно, выглядела она забавно.
Впрочем, вскоре новизна впечатлений спала, и Гунвальд перестал обращать внимание на непривычный вид вампиров. Тем более, что вскоре ему пришлось выполнять свои обязанности по охране гражданских, а именно: вступить в бой с врагами. Враги, правда, оказались странными. Поначалу Гунвальд, услышав сигнал тревоги, решил, что отряд бокового сопровождения захотел шашлыка, а тревогу протрубили, чтобы остальные приняли участие в охоте. Потому что каршарец увидел, как всадники на полном скаку рубят… овец. Впрочем, каршарец тут же вспомнил рассказы тех, кто участвовал в конвоях предыдущих караванов, про овец безумного мага, и тут же помчался к месту жаркой схватки. Стадо… да нет, стадо — это у травоядных… стая овец, голов примерно в сорок, рвалась к беззащитным лошадям каравана и пешим путникам, отряд сопровождения имел всего шесть всадников и сдержать атакующих не мог просто физически. К тому же, лошади явно
