Переполох меж Граней. Турнир четырёх Академий - Анастасия Милованова
– Виамир! – кричу я, похлопывая его по щекам. – Да помогите же!
Последнее я уже ору во всю глотку, надеясь, что меня услышат Дейрик и Иво. Но никто не спешит мне на помощь, и до меня запоздало доходит, что палаты-то звукоизолированы.
– Дэль! – За мою дрожащую руку цепляется Фалиса, и я только сейчас вспоминаю о её присутствии. – Дэль, – снова зовёт мачеха, неуклюже подползая к нам.
Лужа крови, что тянется за ней следом, вызывает во мне новый виток ужаса. Я расширенными глазами наблюдаю, как стремительно бледнеет её лицо, а на губах пузырится кровавая пена.
– Дэль, она не виновата, – хрипя, выговаривает Фалиса. – Спаси её, пожалуйста. Она ни в чём не виновата.
– Кто?! – Я в таком ступоре, что никак не могу понять, о ком она. – Не двигайтесь, я сейчас вам помогу.
Высвобождаю руку из её хватки и кладу на лоб. Запускаю исцеляющее заклинание в Фалису, но с пугающим ошеломлением понимаю, что оно не работает. Сила проходит сквозь мачеху и выплёскивается в месте, где её спину пробил портальный кинжал. Такой же, какой подарил мне отец.
– Что происходит?! – Отказываясь принимать такой исход, я раз за разом отправляю свои силы к отцу и мачехе.
Но каждый раз с одним и тем же результатом.
– Стой! – с жутким хрипом Фалиса сжимает мою ладонь. – Спаси отца…
И всё. Она последний раз вздрагивает и закрывает глаза. Тонкая струйка крови тянется из уголка её рта, но самой Фалисы больше нет в этом мире.
Моё сознание плывёт, я словно отторгаю эту реальность – ту, где у меня на коленях лежит истекающий кровью Виамир, а за запястье в по-настоящему мёртвой хватке держится мачеха.
– Как такое возможно? – Мой голос звучит странно.
Чуждо, глухо и безжизненно.
Я в ужасе оглядываюсь по сторонам в надежде, что сейчас этот кошмар прекратится, а я найду себя в постели. Если не в моей комнате, то хотя бы в палате. Но реальность продолжает издеваться надо мной. С того конца коридора, откуда летели кинжалы, в мою сторону идёт целый конвой. Одетые в алое с чёрными нашивками, «Клинки» сопровождают ухмыляющегося Аластаса.
У меня внутри такая апатия, что я не вскакиваю, даже когда они подходят вплотную. Перед глазами стоит ухмыляющееся лицо дэра Верндари. Он склоняется надо мной и с нескрываемым торжеством объявляет:
– Дэри Адель виле Хиларике, вы обвиняетесь в убийстве дэры Фалисы виле Хиларике и покушении на жизнь дэра Виамира виль Хиларике.
Меня подхватывают под руки двое «Клинков», и в этот момент во мне что-то лопается. Разум выплывает из прострации, и на меня ушатом воды выливается осознание той подставы, в которую я угодила.
– Пустите! Я никого не убивала!
Брыкаясь, я пытаюсь затормозить и броситься обратно к отцу. Без моей подпитки лужа крови под ним растекается с ужасающей скоростью.
– Он же погибнет!
– Мы окажем помощь, не волнуйся. – Аластас подходит ко мне очень близко, настолько, что я чувствую его дыхание. – Маленькая сучка!
Он резким кивком приказывает молчаливым бойцам потащить меня дальше по коридору. Последнее, что я успеваю увидеть, – это появившегося в проёме палаты Рика. И Иво, который хватает его поперёк груди, не давая Дейрику броситься на отца с кулаками.
Глава 25. Взрывной допрос
– Я ни в чём не виновата.
Не знаю в который раз за этот долгий вечер я произношу эту фразу. Сначала пыталась рассказать все события в красках, но затем плюнула. Мои дознаватели мне не верят.
Мужчина и женщина. Они пришли в мою камеру длительного содержания через несколько часов после того, как спецотряд «Клинков» приволок меня сюда. В отличие от камеры Несси, меня не балуют. Здесь нет ни экрана с развлекательными каналами, ни стола с библиотекой. Ни уж тем более маленькой кухоньки. Кровать, четыре стула, шкаф с комплектами белья и робы. Хоть ванна отдельной комнатой имеется – и на том спасибо.
– Мы это уже не раз слышали, – ровным голосом отвечает мужчина в форменном кителе.
Откинувшись на стуле, он лениво постукивает пальцами по столешнице. Но при всей показной расслабленности я отчётливо ощущаю напряжение и цепкое внимание, идущее от этого человека. Он явно не из академий и не из «Клинков». На шевронах, что украшают его плечи, красуется трёхслойная сфера – изумруд, аметист и сапфир вставлены друг в друга. Его напарница одета в такое же обмундирование, из чего я делаю вывод, что передо мной агенты какой-то неизвестной мне службы.
– Может, вы уже представитесь наконец-то? – устало спрашиваю я, осторожно потягиваясь руками, закованными в магические браслеты. – Перед кем я хоть исповедуюсь?
– Смотри-ка, похоже, шок прошёл, – тряхнув роскошной копной шоколадных волос, хмыкает женщина. – Раз начала задавать вопросы, значит, можно и поговорить.
– Мы официальные дознаватели Кворума Объединённых Государств, – продолжая выстукивать нехитрый мотивчик по столу, отвечает мужчина. – Меня зовут Афелис Марк, мою напарницу – Иветта Бельт. Мы прибыли сюда по просьбе моего давнего знакомого.
В этот момент я напрягаюсь, и это не укрывается от цепкого взгляда Афелиса. Если он здесь по поручению Аластаса то не важно, что я скажу. Дело сфабрикуют таким образом, что смерть Фалисы обязательно повесят на меня. Ещё и тварью Загранья объявят.
О Виамире я стараюсь и вовсе не думать. Он жив, ему помогли – вот и всё. По-другому никак. Тем более что он единственный, кто может стать моим свидетелем.
– Я могу узнать, что с моим отцом? – всё же решаюсь прояснить этот вопрос.
Афелис и Иветта переглядываются, в глазах женщины мелькает сочувствие, которое тут же прячется за служебным равнодушием. В душе вспыхивает крохотная искорка надежды. На Аластаса не могут работать люди, знакомые с такой эмоцией, как сочувствие.
– Дэр Виамир виль Хиларике в тяжёлом состоянии. За его жизнь борются лучшие специалисты цитадели, – чеканя каждое слово, проговаривает Афелис.
И по-хищному опустив голову, всматривается мне в глаза. Будто бы ищет там доказательство того, что это я пыталась убить отца. И убила мачеху.
Резкой вспышкой мелькает воспоминание – безжизненные глаза Фалисы и тело, вокруг которого собралась огромная лужа крови. Я вздрагиваю, косясь на ладони. Мне дали возможность отмыться и переодеться, но я всё ещё чувствую фантомные пятна крови на коже.
– Я не убивала их. Мы разговаривали, когда кто-то напал на нас. Причём мачеха закрыла
