Штормовая мелодия - Дорит Медвед

Играла скрипка.

На самом деле, Рэйвен просил меня держаться от него подальше, когда он находился в музыкальной комнате, но сегодня я была заинтригована. Обычно он не играл столь ранним вечером. Кроме того, он наверняка оставил дверь в музыкальную комнату приоткрытой, иначе музыка не звучала бы столь мощно. Это походило на молчаливое приглашение.

Тихо проскользнув в коридор, я заглянула через щелку внутрь музыкальной комнаты. Рэйвен был один; свечи горели, а окно было распахнуто. Ветер задувал внутрь, ероша его волосы. Я увидела лицо короля в профиль; глаза его были сосредоточенно закрыты.

Незнакомая мне мелодия звучала медленно и убаюкивающе, словно колыбельная. На несколько минут я замерла у двери, слушая музыку, а затем наконец вошла в комнату:

– Рэйвен?

Тот, распахнув глаза от изумления, отступил на шаг, чуть не выронив скрипку. Я подавила смешок.

– Именем Квода, как ты меня напугала! – Он сердито сверкнул на меня глазами. – Я ведь велел тебе оставаться снаружи, когда я играю.

– Можно мне войти?

– Ты уже вошла.

Рэйвен угрюмо сунул скрипку себе под подбородок, пока я закрывала дверь. Внутри было морозно – но, поскольку он не стал закрывать окно, я тоже оставила его распахнутым.

Проигнорировав меня, Рэйвен снова заиграл все ту же медленную мелодию. Опустившись на табурет перед фортепиано, я грела руки над свечами и молча слушала.

Когда он наконец закончил, я спросила:

– Эту композицию сочинила твоя сестра?

Он медленно кивнул.

– Мы сочинили ее вместе, и бурными ночами я играл ее, чтобы она могла уснуть. Бекка была бесстрашной, но во время грозы всегда с головой пряталась под одеяло.

Открытое окно получило свое объяснение.

– Научи меня играть на скрипке, – непроизвольно вырвалось у меня.

Рэйвен рассмеялся:

– Ты не можешь с бухты-барахты обучиться новому инструменту. Это дело требует серьезной практики.

– Но ведь у нас целая ночь впереди, не так ли? – спросила я с вызывающей улыбкой, поднимаясь с табурета и принимая скрипку из его рук.

Она была действительно красивой. Гладко отполированное дерево мерцало красноватым в зыбком свете свечей. Я положила инструмент под подбородок. Рэйвен, покачав головой, зашел мне за спину и поправил мою стойку. Его руки коснулись моей руки, подбородка, шеи.

Я сглотнула. Внезапно мне стало вовсе не холодно.

– Вот, – сказал Рэйвен, протягивая мне смычок и направляя мое запястье. Я извлекла из скрипки несколько довольно приличных нот – но, стоило ему отпустить мою руку, как все издаваемые моим смычком звуки превратились в жалкий писк. Я отдала Рэйвену должное за то, что он не зажал уши руками.

– Звучит ужасно, – пожаловался Рэйвен, забирая у меня скрипку и смычок. Он положил их на пол, не отходя от меня. Когда он выпрямился, я почувствовала на затылке его дыхание.

– Может быть, у меня просто ужасный учитель, – возразила я, оборачиваясь – и чуть не споткнулась. Рэйвен стоял прямо передо мной. Мы были даже ближе, чем во время танца на «Зимнем банкете».

Мой взгляд инстинктивно остановился на его губах. Я быстро посмотрела ему в глаза, но было уже слишком поздно. Его зрачки расширились. Мое сердце ухнуло.

Почему он производил на меня такое впечатление? Было ли дело в его привлекательной внешности, или в его необыкновенном запахе? А, может, я просто устала после долгого дня и жаждала отвлечься?

В любом случае, я хотела поцеловать его. Сейчас. Немедленно.

Я наклонилась к нему.

Его взгляд потемнел.

– Ты не должна этого делать, – прошептал он, но к тому моменту это уже произошло.

Мои губы встретились с его губами. Рот его оказался холодным, но мягким. Неподвижный, как статуя, Рэйвен оставался напряженным и застывшим.

Спустя несколько секунд я отстранилась. Щеки мои горели.

Да что с ним не так? Почему он не отвечает?

На его лице появилось выражение, которое я не могла расшифровать. Удивление, ужас – или гнев?

Мне было все равно. Я хотела, чтобы он поцеловал меня. Поцеловал по-настоящему.

– Не говори потом, что я тебя не предупреждал, – прошептал он мне прямо в губы – и в следующий момент, схватив меня за лицо обеими руками, впился ртом в мой рот.

Я испуганно выдохнула, прежде чем ответить на поцелуй и зарыться пальцами в его волосы.

Его губы больше не были холодными, а поцелуй был полон самоотдачи. Не жгучего желания, которое мы с Логаном испытывали друг к другу, а чего-то куда более значимого. Все чувства, охватывавшие меня, когда я играла на фортепиано, соединились в одном этом поцелуе: и радость, и жизнь, но прежде всего свобода. Казалось, что передо мной открываются сотни дверей. Что у меня появляются тысячи возможностей.

Рэйвен желал меня. Я желала его. Попытки отрицать очевидное наконец закончились.

Когда его язык коснулся моих зубов, с губ моих сорвался стон. Его руки скользнули по моей спине. Поцелуй становился все глубже и глубже.

Затем я вдруг потеряла землю под ногами. Рэйвен, быстро приподняв меня, опустил на крышку фортепиано. Обвив ногами его талию, я притянула его к себе.

Его губы скользнули вниз – по моему подбородку, по шее, а затем обратно ко рту. Схватив его за волосы, я плотно к нему прижалась. Его тело пульсировало жизнью; во рту был привкус летнего дождя и соли. Его руки пронизывали мое тело молниями, и я молилась, чтобы он никогда не останавливался.

– Рэйвен, – задыхаясь, прошептала я.

Это должно было послужить приглашением, но король вдруг застыл. Его глаза были широко распахнуты; из них исчезло всяческое желание. Затем он отпрянул от меня, словно обожженный.

На его лице было написано замешательство, словно он не мог до конца поверить в только что произошедшее. Затем Рэйвен покачал головой, словно пытаясь прогнать назойливые мысли, и в мгновение ока превратился в ворона. Прежде чем я успела что-то сказать или сделать, он выпорхнул в окно и позволил ветру унести себя в облака.

Я, совершенно ошеломленная, осталась одна.

Что за…

Прикоснувшись к своим губам, я безмолвно переводила взгляд то на скрипку, то на открытое окно.

Рэйвен не вернется.

Трус. Проклятый трус.

Через пару минут выйдя наконец из музыкальной комнаты, я в нерешительности замерла в коридоре.

Он поцеловал меня. Нет, я поцеловала его. А теперь все рухнуло.

Почему он бежал от меня? Неужели я свела его с ума?

Но затем с глаз моих словно спала пелена.

Родственные души. Мы могли оказаться родственными душами!

Но не оказались. Кресс рассказывала, что осознание будет похоже на молнию. Что эту связь невозможно будет не почувствовать. И да,